…и дольше жизни длится…

Пока Анечка была в роддоме, в две из пустующих комнат квартиры въехали новые жильцы.

Две семьи: мама, папа и их ребенок.

В обеих семьях мужчины были так или иначе связаны с работой в Пароходстве.

Комнаты в квартире были немаленькие, по мнению руководства вполне достаточного метража для проживания семьи из трех человек.

Одна комната, самая крошечная, оставалась пустой и, перезнакомившиеся женщины, недоумевали, готовя обеды на коммунальной кухне, кто же ее займет.

Через неделю Надежда забрала из роддома свою соседку и привезла домой. Женщины распеленали мальчика, умильно агукали ему, улыбались, глядя, как малыш сосредоточенно хмурит лобик.

– Имя сыну уже выбрала? – спросила Надежда.

– Давно выбрала.

– И как назовешь?

– Хотела Фёдором. Как моего папу, – и, словно желая избежать дальнейших расспросов, Анечка добавила:

– Он в войну погиб.

Женщины помолчали, вздохнули, вспомнив каждая своё.

– Хотела Федей. А назовёшь как?

– Мужу очень имя Валерий нравится. Так что пусть так и будет.

Надежда кивнула, соглашаясь. Кому же и выбирать имя для сына, если не отцу.

Вечером, когда младенец и старшие дети были выкупаны и уложены спать, Надежда снова зашла в комнату Анны.

– Анечка, мне с тобой поговорить нужно.

Анна вздрогнула, испуганно вскинула глаза:

– Что-то случилось, Надя?

– Да ничего не случилось. Просто дела житейские. Что ты, соседка, какая-то перепуганная постоянно? Словно ждешь каждый день беды какой? Ты о себе рассказать не хочешь?

Анечка всхлипнула:

– Хочу. Хочу рассказать тебе. Сразу хотела, в самый первый день, как мы встретились.

– Ну так и расскажи. Я слушаю, – Надежда взяла Анну за руку, подвела к столу, усадила на табуретку, сама села напротив.

Маленький Валерчик посапывал в колыбельке. Спала в своей кроватке Тоня. В соседней комнате за стеной давно уснул Митя. За окном была душная августовская ночь. Еще раз вздохнув, словно собираясь с силами, Анна начала свой рассказ.

* * *

Анечка родилась за пять лет до начала Войны в одном из сел, расположенном в двухстах километрах от Города у Моря.

Родилась в семье обычных сельских тружеников.

Ее отца, работавшего трактористом, призвали на фронт в первые дни Войны. Танковый корпус, в котором довелось служить отцу Анны, был полностью разгромлен под Смоленском, и уже осенью семья получила похоронку.

Мать Анечки осталась одна с пятилетней дочерью на руках.

Совсем рядом, на этой же улице, буквально через два двора, стоял добротный, крытый черепицей, дом председателя колхоза, отца Вити.

Витя, как и Анечка, был единственным ребенком в семье, и родители буквально сдували с него пылинки.

Живя по соседству, дети очень скоро сдружились, и Витя, который был старше Анечки всего на два года, дни и ночи проводил во дворе своей подружки.

– Ох не нравится мне дружба с этой голодранкой, – вздыхала мать Вити:

– Как бы не привел нам в дом сыночек такую невесточку.

– Что ты мелешь? – возражал отец:

– Они дети еще. Какая невесточка? У него таких «анек» будет воз и малая телега.

Мать Анны, изнуренная и изможденная тяжелым трудом, умерла в сорок девятом году, когда Анечке только-только исполнилось тринадцать. Девочку совсем уж было собрались отправлять в детдом в Город у Моря, но случилось то, чего так опасалась мать Вити.

Юноша привел за руку Анечку в родительский дом и поставил отца и мать перед выбором: либо девочка будет жить вместе с ними, либо он тоже, вместе с ней, отправится в детдом.

Мать Вити кричала и плакала. Отец надавал ему подзатыльников. Но это ничего не изменило. Витя оставался непреклонным: либо – либо.

И отец, махнув рукой, шикнув на жену, сдался:

– Пусть живет. Не объест. А там видно будет.

Нет, мать Вити не превратила жизнь девочки в филиал ада. Она не нагружала Анечку работой по дому, не сказала ей ни одного плохого слова, но, если бы можно было убить взглядом – убила бы.

В восемнадцать Витю, как и всех юношей, призвали в Армию, и он отправился «отдавать долг» Родине, оставив Анечку на попечении родителей. Девушка как раз перешла в десятый касс.

Придя домой в краткосрочный отпуск, он женился на семнадцатилетней Анечке, а через год у них родилась дочь, Антонина.

Молодые родители, стараясь задобрить мать Вити, назвали девочку Антониной, в ее честь.

Из попытки «задобрить» ничего не получилось. Мать Вити теперь смотрела таким же, полным ненависти, взглядом уже и на невестку и на внучку.

Три года Анечка боялась оставить дочь со своей свекровью. Боялась уйти на работу. Боялась, что когда вернется домой, с ее малышкой что-то случится.

Она стала нервной и издерганной.

Не могла рассказать о своих страхах мужу. Ведь рассказать – это значит пожаловаться на его мать. Да и на что жаловаться? Что смотрит волком? Что от ее взгляда кровь в венах стынет? Кому какое дело до чьих-то взглядов…

В то лето к соседям приехал погостить дальний родственник.

Он уже тогда работал на первой в стране китобазе «Слава», полученной Советским Союзом в счет репараций.

Китобой взахлеб рассказывал о тяжелом, но полном романтики, труде.

О суровых морях Антарктики.

О тропических странах, в которые заходит китобаза, возвращаясь домой.