I don't wanna be in love (СИ)

Роберт поджал губы и сглотнул острый ком, сдавливающий горло. Мужчина наклонил голову набок и окинул ОʼБрайена подозрительно требовательным взглядом. От испепеляющего взгляда сердцебиение Дилана заметно участилось, и он судорожно коснулся воротника красно-синей клетчатой рубашки. Мистер Ховард замер в море колких воспоминаний, усиленно пытаясь выплыть на поверхность. Последние две недели Роберт боролся с угрызениями совести, потому что чувствовал вину из-за попытки Стефани покончить с собой. Он проклинал себя за то, что за свадебными хлопотами старшей дочери не заметил подавленного состояния младшей. Стефани была спасена, но не ним.

— Почему я должен тебе верить? — заметно напрягся мистер Ховард, отпивая щедрый глоток виски.

Перед глазами вновь пробежала мрачная картинка, туманящая его сознание: болезненно-бледное лицо Стефани, потухшие глаза, окантованные свинцовыми кругами, и нервно дрожащие руки. Сердце забарабанило по грудной клетке с неимоверной силой, заставляя мужчину опереться на спинку кресла. Роберт закрыл глаза, приводя дыхание в норму. Дилан невольно смутился, наблюдая за лицом Ховарда, окрашенным пламенем тревоги. Рой мурашек защекотал шею, а мелкая дрожь пробежала по рукам.

ОʼБрайен откровенно пожалел о том, что зацепил Роберта за живое — воскресил в памяти скверный поступок его дочери, о котором, впрочем, сам норовил забыть как о страшном сне. Парень знал, как тяжело пришлось Ховардам, когда они в приподнятом настроении вернулись домой и узнали о госпитализации младшей дочери. Мать пришла в ужас, когда в больнице ей сообщили о попытке Стефани совершить самоубийство. Роберт бесстрастно воспринял слова врача, но Дилан запомнил его взгляд: мрачный, отуманенный отрешенный. Его серые глаза поблекли за долю секунды в тот момент, но ни один мускул на лице не вздрогнул. В тот сумасшедший день сердце любящего отца надорвалось.

— Я люблю Стефани и больше никогда не позволю ей страдать, — уверенно ответил Дилан, и артерия на его шее подозрительно вздулась.

Дилан утруднено дышал, и его воспалённые глаза нервозно бегали по сторонам. Каждое слово камнем врезалось в горло, расплавляя клокочущее в груди сердце. Когда ОʼБрайен испуганно захлопал ресницами, мистер Ховард нахмурился, не проронив ни слова. Дилан поморщился, осознавая глубину произнесенных слов, и резко замолчал. Но важное признание, которое таилось на дне сердца достаточно долго, было сделано как нельзя удачно, хотя и парень сомневался, поверит ли отец Стефани в его правдивость. Роберт одобряюще кивнул, и Дилан не смог сдержать благодарной улыбки. Ховард поверил в неподдельность каждого слова, хотя по своей природе был недоверчивым и резким мужчиной. В голосе ОʼБрайена было то, что убедило Роберта в чистоте его намерений, — упрямство и храбрость как у настоящего мужчины.

*

Последний вечер в стенах школы обещал быть сказочным. Спортзал, украшенный кораллово-красными кружевными тюлями, превратился в праздничный зал, где собрались десятки выпускников. Улыбающиеся девушки в шикарных платьях, переливающихся под пурпурным светом хрустальных люстр. Восторженные парни в изысканных смокингах, обтягивающих их мускулистые тела. Светящиеся шары крутились в такт ритмичной музыке. Бархатный голос певца, блиставшего на сцене, завораживал сердца выпускниц, а парни довольствовались выпивкой, которую приходилось распивать тайком из-за постоянного контроля директора школы.

Официальная часть вечера с вручением аттестатов была давно закончена, но впереди у выпускников была ещё целая ночь, которую они были просто обязаны сделать запоминающейся. Медленная мелодия умерила пыл взбудораженных подростков, которые внезапно почувствовали свободу. Старшеклассники с серьёзными лицами разбрелись по залу, разбиваясь на пары: Лили впервые осмелилась пригласить на танец Марка, Лорен обвивала руками шею Пола, София нежилась в объятиях Дэвида, а Крис обнимал за талию Грейси.

Выпускники окончательно забыли о глупых предрассудках и отдались головокружительной музыке, которая наркотиком вливалась под кожу, растекаясь по раскаленным венам. Кто знает, может, это будет последний танец в их жизни — школьный вальс или просто медленный танец, — но он навсегда запечатлеется в памяти как нечто особенное и драгоценное.

— Что? — Стефани широко улыбнулась и робко подняла глаза на Дилана. Он чувствовала на себе пристальный взгляд, который разжигал в сердце дикое пламя, струящееся по телу приятной дрожью.

Молочно-белые плечи Ховард продрогли то ли от лёгкой прохлады в просторном зале, то ли от необъяснимого волнения. Стефани бережно держала холодные ладони на плечах у Дилана, медленно двигаясь в такт нежной мелодии. Янтарный блеск карих глаз ослеплял лицо Ховард, и её радости не было предела. Она не знала, что сказал Дилан её отцу и чем его так растрогал, но тот спокойно отпустил дочь на выпускной, провожая её какой-то загадочной улыбкой. Девушка не верила, что танцует с ОʼБрайеном — с бывшим лучшим другом и, возможно, будущим парнем, в которого была безумно влюблена.