...И другие глупости

— Да-а, — говорит она. — Немножко промахнулась. Ну, ничего! Меняем концепцию. Мопс, ты же знаешь его расписание. Где он вообще бывает?

Бывает Интеллектуал исключительно в кино. Вот сейчас, например, сидит в кинотеатре и смотрит какой-то захудалый американский боевичок, на который я лично заранее пойти отказалась, и это тоже было им воспринято как оскорбление. Интеллектуал считает, что раз у нас одна профессия, мы должны как муравьи ходить одними тропами. Так вот, Интеллектуал, значит, сидит в кино и — я бросаю взгляд на часы — будет сидеть еще примерно час. Куда двинется потом — неизвестно. Обычно двигается по направлению к дому. Но дома у него теперь нет. Придя домой, он обычно двигается по направлению к компьютеру и сразу начинает стучать по клавишам в поисках наиболее адекватной внутренней оценки просмотренного продукта. Кухня у него такая. В смысле, творческая лаборатория. Сразу стучать по клавишам, как только окажется дома. Но ни клавиш, ни компьютера у него теперь тоже нет. И как он без них живет, где пишет свои рецензии, я слабо себе представляю. Все это я изложила девицам и даже попыталась чуть-чуть всплакнуть, представив, как Интеллектуал, дистанцированный от орудия производства, лишается средств к существованию, голодает, скитается и в конце концов тихо замерзает в сугробе. Только Мурка мне всплакнуть не дала.

— Где? — деловито спросила Мурка. — Где он смотрит кино?

— В «Ролане». На Чистых прудах.

— Хорошее место, — сказала Мурка, проявляя удивительное знание московских закоулков. — Два проходных двора. В соседнем доме — подворотня. Кафе «Ностальжи». Стоянка. Швейцар в ливрее. Это хуже. Может заметить. Предлагаю укрыть машину в подворотне и осесть в кафе. Бисквит с черничным сиропом. Шампань-коблер. Айриш-крим. Двойной капуччино с корицей. Нет ли у вас гаванских сигар, любезный?

— Какие сигары, Мура! Какой сироп! Какой коблер! У нас уже есть один коблер, которого надо выуживать из кино!

Мурка встряхнулась, как мокрая кошка, и пришла в себя.

— Н-да, — пробормотала она. — Что-то я размечталась. Ну, девочки, на выход!

И мы пошли на выход. Мурка натянула меховые унты на атласные панталоны, Мышка — куртенку на рыбьем меху. Я тоже начала было натягивать шубу, но вдруг почувствовала какое-то шевеление снизу. Я посмотрела на пол. На полу сидел малый пудель Найджел Максимилиан Септимус лорд Виллерой и лапочкой деликатно трогал меня за ногу. Сердце мое сжалось.

— Вы как хотите, — сказала я, — но сначала выгуляем пуделя. Он на улице не был сутки!

— Мы, милочка, между прочим, по вашим делам тут торчим! — надменно проговорила Мурка. — Хоть бы спасибо сказали! Ну, ладно. Десять минут. Через десять минут чтобы были дома! Иначе опоздаем.

И мы с пуделем пошли на двор. Но сначала мы пошли на лестничную клетку, где пудель устроил мне форменную истерику. Он и так-то нервничал после ухода Интеллектуала, а тут совсем распсиховался. Дергался, выл и тыкался носом в соседнюю дверь. За соседней дверью, как вы уже знаете, живет моя соседка Викентьевна с собакой Клепой. Клепа, в сущности, — моя невестка. Она любимая женщина малого пуделя. Вот к ней-то, к своей любимой женщине, он сейчас и стремился. Вообще-то пудель к Клепе довольно равнодушен. Это она к нему пристает, а он со своей стороны выбирает — отвечать ему на приставания или нет. Чаще, конечно, отвечает. Но вот чтобы самому проявить инициативу, этого я за ним не замечала. И вот в самое можно сказать трагическое для нашей семьи время — пожалуйста! Сексуальная чесотка.

Мурка стояла в дверях и наблюдала за нашими манипуляциями, неодобрительно покачивая головой. Мышка маячила за ее спиной с поджатыми губами.

— Смотри-ка, — сказала Мурка Мышке, — у него горе в семье, а он за свое. О, мужчины!

Я оттащила пуделя от двери Викентьевны. Пудель тявкал, плевался и танцевал на поводке. Кое-как я сволокла его на улицу, где он довольно бодро сделал свои дела, а на обратном пути снова начал свой концерт. Когда я затаскивала его в квартиру, он хрипел и задыхался. Я даже испугалась, что у него начнется эпилептический припадок, и крикнула девицам, чтобы готовили чайную ложку сунуть в пасть во избежание прикуса языка. Но прикуса не случилось. Попав домой, пудель как-то сразу пришел в себя, попил водички и улегся в постель на мою подушку. А мы отбыли по интересующему нас делу.