И дух наш молод

Было принято решение о проведении мирной организованной демонстрации. Во-первых, чтобы предотвратить возможность провокации и ненужные жертвы; во-вторых, чтобы показать съезду, его делегатам, насколько позиция большинства расходится с мнением пролетариата и армии.

Демонстрацию назначили на 10 июня. Весть о ней напугала правительство, встревожила не на шутку меньшевистско-эсеровский муравейник. Снова забегали закулисных дел мастера, заработала машина голосования. 9 июня вечером руководимый соглашателями съезд Советов постановил: запретить на 3 дня всякие уличные демонстрации. Съезд обратился с воззванием к рабочим и солдатам, призывая их в демонстрации не участвовать. Президиум съезда лицемерно мотивировал свое решение тем, что демонстрация якобы может вызвать раскол рабочего класса, играет на руку "темным силам". Виновниками раскола и волнений объявлялись, как всегда, большевики.

ЦК нашей партии не мог вступить в открытый конфликт с постановлением съезда. В ночь на 10 июня было принято решение об отмене демонстрации. "Большевики отменили демонстрацию, вовсе не желая вести рабочих на отчаянный бой, в данный момент, против объединенных кадетов, эсеров и меньшевиков"{84}.

Перед партией встала очень трудная задача - в считанные часы оповестить и удержать массы от выступления в то время, когда они рвались на улицу. В редакции газет "Правда", "Солдатская правда" срочно дослали обращение "Ко всем трудящимся, ко всем рабочим и солдатам Петрограда" об отмене демонстрации. Ночью по тревоге ЦК, ПК партии и "Военной" был созван партийный актив для оповещения заводов, частей об отмене демонстрации. Мне с Федоровым и Семенюком в эту ночь пришлось побывать в полках: Павловском, Литовском, Волынском, Измайловском и Петроградском. В Павловском к нашему сообщению отнеслись с крайним недоверием. Член полкового комитета Гринченко прямо заявил:

- Этого быть не может, я только вчера был в "Военке", где подтвердили: выход на демонстрацию десятого утром.

Только когда пришел член комитета большевиков Громов, павловцы поверили нам, хоть и не скрывали своего недовольства отменой демонстрации. С таким же настроением мы столкнулись и в других частях.

Мы успели оповестить всех - демонстрация не состоялась. Но 10 июня все буржуазные газеты вышли с грубыми, резкими нападками на большевиков. Клеветой и бранью в адрес Ленина разразились почти, все буржуазные и соглашательские газеты.

Рабочие и солдаты остались на своих местах, на улицу не вышли. Они поверили партии большевиков, но вопрос о демонстрации снят не был.

10-го утром путиловцы собрались на заводском дворе. К ним вышли Д. Романов и Т. Барановский, чтобы разъяснить решение ЦК партии.

Встречали делегатов съезда, да и нас, рядовых агитаторов, по разному.

- Без вас пойдем, без руководителей, без завкомщиков! - кричали возбужденные рабочие.

- Кто звал вас на демонстрацию? - спрашивал Романов. - Мы, большевики, Центральный Комитет нашей партии. Он и отменяет ее. Неспроста, значит.

...Медленно, неохотно расходились по цехам рабочие, но к совету прислушались. Авторитет Центрального Комитета, "Правды" на заводе заметно окреп. А соглашатели с каждым днем теряли свое влияние.

Запрет демонстрации, предательские действия президиума съезда вызвали негодование, бурные протесты масс, партийных организаций. Надо сказать, что многие недовольны были и постановлением ЦК.

Горячие головы нашлись и среди рабочих, и среди нас, активистов "Военки". К ним принадлежал и я.

Агитировал не выходить на демонстрацию, а сам считал постановление ЦК ошибочным.

- Проделана огромная работа. Все приведно в движение. Съезд нам не указ! Вперед - и только!

Примерно такого же мнения придерживались отдельные члены Петербургского комитета РСДРП (б), большевики - делегаты съезда, которые готовились вместе со всеми выйти на улицы столицы.

Именно поэтому Владимиру Ильичу пришлось дважды выступать с разъяснениями: на заседании Петербургского комитета и на большевистской фракции съезда.

Я хорошо помню заседание фракции большевиков.

В эту ночь дежурила наша группа. Пока зачитывали вслух решение ЦК фракция заседала в большой классной комнате кадетского корпуса, - стоял глухой шумок. Прения были бурными. Обсуждение решения ЦК об отмене демонстрации вылилось в осуждение президиума съезда. Один за другим предлагались варианты незамедлительных ответов, контрударов по соглашателям.

Начал Владимир Ильич с тех же доводов, которые потом приводились в "Проекте заявления ЦК РСДРП (б) и бюро фракции большевиков Всероссийскому съезду Советов по поводу запрещения демонстрации" и в речи на заседании Петербургского комитета РСДРП (б).

Владимир Ильич сказал, что полностью разделяет негодование и гнев товарищей. Большевики, продолжил он, никогда не откажутся от права самостоятельно и независимо пользоваться всеми свободами для мобилизации рабочих масс.