i_ee2f01a228bad134

Пастух потерял дар речи (хотя он и раньше не отличался разговорчивостью), и было с чего. Обольстительница облачилась в зеленое муаровое платье с самым глубоким из виденных мною вырезов, помеченным для верности гигантским желтым топазом, как клад – крестом, голову украшала сдвинутая чуть набок шляпка с пером павлина, а плечи обволакивало боа.

- Шикарно выглядишь!

- Знаю. Там есть один блондинчик… - она мечтательно вздохнула, - с такого только портреты рисовать. Полюбуюсь на него с натюрморта. Только Атросу ни слова. Знаешь ведь, какой он темпераментный, а я не желаю этим вечером дуэлей.

Она небрежно провела бархоткой по коготкам, а я вдруг представила, как дракон отгрызает призраку полупрозрачное ухо, а тот в ответ надевает на него буйволиную голову.

- Мой рот на замке. А ты случайно не о том блондине с желтыми клыками, который сидел рядом с Г… рядом с…Г…

Если кто и заметил столь необычную форму заикания, то не стал заострять внимание. Дракониха витала в облаках, предвкушая вечер, а Магнус и не подозревал о том, что терзало меня последние дни. Я, как и раньше, прилежно пересказывала ему события… вот только опускала некоторые детали. Я и сама в них не разобралась. Если уж на то пошло, скорее даже всё больше запутывалась.

- Да, той скорпионихой, Грацианой, - повела плечом Данжероза, отчего платье ещё чуть приспустилось. – Мало ей Якула и половины самых знатных холостяков, могла бы хоть Кольцони оставить в покое!

- Какая подходящая фамилия! И как ему удалось до сих пор остаться в холостяках?

С языка готов был сорваться вопрос, когда можно будет поздравить господина Кроверуса, и не успела ли Данжероза подобрать платье подружки невесты, но я сделала над собой усилие и справилась о другом:

- А почему она входит в ковен? Я думала там только мужчины.

- Так и есть, но леди Железный Штырь ни в чем не знает отказа. Втерлась на правах почетной гостьи.

- За какие заслуги?

- Этого уже никто не вспомнит, - отмахнулась дракониха. – Главное, с насиженного места её теперь не сгонишь. Если во что вцепилась, не отпустит. Эгей, не разгоняйся, - последнее относилось к пастуху, попытавшемуся приобнять её за талию. – Любоваться можно, трогать нельзя.

Она деловито поправила лиф, подняла глаза и поморщилась, кажется, впервые с момента появления внимательно меня рассмотрев.

- Что это?

Я недоуменно опустила глаза.

- Это я.

- Ты собралась опозорить Якула в третий и последний раз? С огоньком, так сказать, финальный аккорд?

- Конечно, нет! – возмутилась я. – Я и в первые-то два раза не собиралась, само вышло. Но сегодняшний вечер пройдёт безупречно, это я тебе гарантирую: мы вымыли, вытерли, выскоблили, вытрясли и навощили всё, что только можно. Дракон носа не подточит!

- Принцесса, - в голосе прозвучала жалость, - члены ковена съедутся сюда вовсе не за тем, чтобы любоваться на коврики, паркет и люстры. Они приедут посмотреть на тебя. Ну, ещё чтобы отведать заливного фазана и каплунов с шалфеем и маленькими луковичками, но в основном всё-таки из-за тебя. Ты волнуешься?

- Нет…

- Так начни волноваться! – Данжероза топнула ножкой. - Немедленно! Потому что «это» что угодно, только не принцесса.

Она ткнула в отражение, и я поняла, что дракониха права: платье, покрытое пылью и разводами, тусклая пакля волос и какой-то затравленный растерянный взгляд.

Я обняла себя за плечи, пытаясь защититься от отражения.

- Я волнуюсь, - сообщила я, - я очень-очень волнуюсь. Я в панике, Данжероза! Что мне делать?!

- Чудно, а теперь вздохни поглубже, вот так, умница, резко выдохни и делай, что скажу. Договорились?

Я послушно вытолкнула из легких весь воздух.

- Направляй!

- Отлично. Тогда марш в ванную. – Она похлопала в ладоши, подгоняя. – Быстро-быстро, переставляем ножками, давай, принцесса. – И крикнула вслед, когда я уже скрылась в смежной комнате. - Жду тебя ровно через двадцать минут.

Я торопливо открутила вентили, вылила под горячую струю, брызжущую изо рта химеры, бутылочку пены для ванн, скинула платье и нырнула в воду. Идея с пеной оказалась очень своевременной, потому что через минуту в ванную заглянул паук.

- Магнус! – взвизгнула я, подгребая ближе пузыри. - Что ты тут делаешь?

- А ты как думаешь? – пропыхтел паук, прогибаясь под тяжестью флакончика, который тащил на спине. – Вот, - с облегчением выдохнул он, поставил его на край бортика и перевёл дыхание. – Данжероза велела.

На этикетке значилось масло с вытяжкой бергамота, вербены и лимона. Добавленное в воду, оно придало ей головокружительный аромат, свежий, и вместе с тем теплый и чуточку пряный. Пауку пришлось сделать ещё несколько ходок, перетаскивая указанные драконихой баночки, пузырьки и склянки.

- Теперь всё, - заключил он, высыпая напоследок розовую морскую соль. – Я умываю лапки.

- Магнус…

Он уже готовился скользнуть за дверь, но остановился.

- Ну?

- Спасибо.

Паук смущенно кашлянул и удалился.

Моя первоначальная скептичность очень быстро сменилась глубокой признательностью: средства Данжерозы успокоили и одновременно взбодрили. Но двадцать минут на такое блаженство – просто кощунство!