…и его демоны

А. А. согласился с ним и опять закивал, но Председатель был уверен, что согласиться на словах — это легко, а вот осуществить такой даже не поворот руля, а настоящую революцию в Партии — нужно будет им, триумвирату, преодолеть самих себя. Преодолеть традиции, которые сложились в Партии, сменить умения, методику совершения политических акций. В настоящее время они повторяют то, чему он их научил, что они освоили ранее, то, что сложилось в практику. Однако эпоха другая, и выглядевшие яркими в конце 90-х — начале 2000-х их акции стали сегодня слабыми копиями. Да, к тюремному опыту Партии прибавился боевой опыт в Донбассе, но, во-первых, не у всех он есть, а во-вторых… а во-вторых… у нас в стране пока не вооружённое восстание.

А. А. больше всего заботил Исполком в мае и съезд в сентябре. Он изложил, что хотят совершить на съезде. Самое радикальное — это изменение в Уставе в пользу триумвирата. Председатель не был уверен, что делегаты съезда проголосуют за такие изменения. Но он ничего не сказал.

— Вас мы сделаем почётным Председателем, — сообщил А. А.

— Почётным так почётным, хотя лучше бы Духовным Лидером.

— Аятоллой, да?

— Ну да, аятоллой.

А. А. провёл где-то с полгода или больше в Луганской Народной Республике, в деревушке Сокольники вставал во весь рост из окопа, ходил в атаку, обстрелялся, доказал себя, потому чувствовал себя хорошо. Обстрелянным и уверенным. В Донбассе, когда Председатель побывал там в 2015-м, военный доктор советовал Председателю забрать А. оттуда, поскольку тот потерял страх, а страх в небольших дозах нужно иметь, это форма инстинкта самосохранения. В конце концов А. А. вернулся в Москву, но не потому, что доктор советовал, а потому, что боевые действия там закончились.

В Москву А. А. привёз определённый авторитет, добытый им, что называется, на полях сражений, однако этого авторитета было мало, чтобы А. А. мог набрать две трети голосов съезда или впечатлить Председателя настолько, чтобы Председатель заявил А. А. своим преемником. Часть партийцев всё равно будут считать А. А. слишком громко смеющимся, слишком взвинченным, не отказывающимся от налитого стакана. А вот к интеллектуальному уровню его Председатель претензий не имел. А. А. начитан, сведущ и сделать статью, листовку, резолюцию, сообщение хорошо умеет.

Но А. А. и не рвётся в верховные вожди Партии, понимая, что не имеет нужного авторитета. Он предлагает и будет продвигать сохранение триумвирата как формы правления Партией.

Неожиданно нагрянула эта тревожная необходимость смены главы Партии. И эта необходимость застала Партию врасплох.

Председатель в своей работе опирался последние годы на трёх товарищей своих, все гораздо моложе его, однако теперь им всем около 40 лет, годы ведь прошли, два десятилетия существует Партия, третье десятилетие пошло. Старая Партия, старый вождь. Те из них, кому было по 17, сейчас им по 38 или 39 лет. Или 40 лет.

Он опирался на С. А., на А. А. и на Ф. Все они дружили, особенно С. А. и Ф. А. А. — моложе других, но дружили и с ним. Председатель мог на них троих положиться. Однако в момент, когда его поразили молнии и ему сделали операцию, нужного преемника у него нет.

С. А. в бывшей столице Колчака с первой женой и сыном, возможно, не в лучшем виде из-за проблем с позвоночником. А. А., талантливый, сметливый, резкий и радикальный, — не имеет нужного авторитета. Ф., о, этот — самый тяжёлый случай. Он сидит в Луганске, окружил себя горсткой партийцев, женщин в основном и иждивенцев, и второй год обещает им и Партии, что в Луганской Республике разрешат ему создать особый отряд. Ф. называет его «партизанский отряд».

— Ну, я пошёл, — А. А. прощается и, чуть замявшись у двери, — у вас не будет двух тысяч, заплатить за компьютер?

Без объяснений Председатель дает две тысячные купюры. Сущий пустяк, вчера он дал 35 тысяч на ремонт машины Коляну. Колян должен вот-вот прийти. Старший службы безопасности, Дмитрий, настоял, чтобы на окна квартиры Председателя были повешены шторы.

Колян должен повесить Председателю шторы, чтобы Председателя не сняли бы через окно на видео и чтобы от снайпера уберечь.

«Я хочу, чтобы меня застрелили или взорвали бы! — признался себе Председатель, закрыв дверь за длинноволосым А. А. — Мне не нужны шторы на окнах».

Однако он ждал Коляна, не мог признаться товарищам по Партии, что желает умереть насильственной смертью.

А он желал умереть насильственной смертью.