И это пройдет…

— Не понимаю, — насупилась Оля, — получается наука отрицает возможность существования Бога, и средневековые священнослужители не напрасно жгли ученых?

— Еще как напрасно, если бы все эти религиозные фанатики не вставляли палки в колеса прогрессу, то мы давно бы жили в другом мире. Вообще любая религия — это порабощение и закрепощение человека, так что почитай-ка лучше что-нибудь более вдохновляющее, — сказал папа, давая понять, что разговор окончен.

***

Полина собирала на полянке землянику, злющий Пашка сидел рядом.

— Терпеть его не могу, — вытирая кулаком нос, говорил он, — где его мать только откопала. Ты вообще меня слушаешь?

Поля кивнула, недавно Пашкина мама второй раз вышла замуж. Полине было очень жаль своего двоюродного брата. Дядя Николай ей тоже не нравился. Он казался грубоватым, резким и жадным. Папа Поли ворчал, говорил, что нормальные люди в гаишники не пойдут. Сегодня Полина видела, как отчим дал Пашке подзатыльник. Парнишка пытался сам напилить поленья, но у него не получалось. Вместо того, чтобы что-то объяснить или показать, Николай стукнул Пашу по голове. Это он называл: «Учить уму разуму», на крик во двор выскочила бабушка, она практически грудью защищала внука, отгоняя мужика. Тот зло выругался и уехал в город. И вот уже целый час Пашка злопыхал по этому поводу. Пару раз он грозился убить отчима. Поля, глядя на его разъяренное, раскрасневшееся лицо, чувствовала, что брат действительно способен совершить что-то непоправимое. Ей было страшновато. Последнее время она начала замечать, что брат меняется. Из доброго, веселого, слегка ленивого и местами бестолкового мальчишки он превращался в дикого волчонка. Часто огрызался, зазнавался и вымещал свою злобу на тех, кто не мог ему ответить. Поля была единственной, с кем он не решался ссориться. Девочке такие перемены были совсем не по душе, но как помочь брату, она не знала.

Сентябрь 2001 год

Дождик стучал по оконным стеклам, иногда пробираясь в комнату через плохо закрытую форточку. На подоконнике красовались малиновые астры, которые Мирина мама привезла в воскресенье из деревни вместе с большущей корзиной антоновских яблок. Мира и Аня сидели над ней, с тоской поглядывая на желтые бока наливных громадин, им предстояло перечистить больше половины. Мама собиралась варить варенье. На столе уже стояли ровные ряды блестящих стерилизованных банок. А в шкафчике под подоконником уютно устроились соленые огурцы, квашеная капуста и лечо. Сезон заготовок был в самом разгаре. Аня с мамой в эти выходные тоже ездила на овощную базу за перцами и помидорами-сливками, а потом весь вечер крутила их через мясорубку. Готовить девочке всегда нравилось. Особенно в те моменты, когда мама решала испечь торт и брала ее в помощницы. Тогда с верхней полки белого шкафчика, притаившегося у стены, доставалось граненое стеклянное ведерко, в котором взбивался крем из сливочного масла и сваренной на водяной бане кашицы из молока, желтка и ванилина. На столе раскатывалось тонкими слоями тесто для хрустящего высоченного «Наполеона». Такую красоту и вкусноту умела делать только Анина мама. Девочка ловила каждое ее движение. Мама была удивительно ловкой, когда она готовила, то кухня оставалась идеально чистой, как и руки мастерицы. Напевая себе под нос: «Несе Галя воду, коромисло гнеться, за нею Іванко як барвінок, в'ється» или какую-нибудь похабную песенку: «Была я белошвейкой и шила гладью, потом пошла в театр и стала актрисой, парам-пам-пам», катала она будущие коржи и колдовала над старой духовкой. Аня вертелась у нее под ногами, подавала продукты, мешала, взбивала или сидела на табуретке, читала вслух. Когда мама пекла пироги, то девочке разрешалось их начинять и украшать. Но вот заготовки на зиму Аня не любила, их всегда было очень много, процесс затягивался, она уставала. Чистка яблок была делом хлопотным, их нужно было нарезать на четвертинки, вырезать сердцевину и те места, где кожицу и мякоть проел червяк.

— Мир, а вы компоты с целыми яблоками не делаете? — спросила Аня.

— Мама с рябиной любит, там надо дольками, — ответила Мира, вырезая помятый бочок, — а вы?

— Бабушка целыми, а мама вообще сушит, но это жуть, пока нарежешь дольками. Мне кажется, я пол августа провела с ножом в руках, — потирая нос, ответила Аня. — Вот ты мне можешь объяснить, зачем мы постоянно солим, парим, квасим? Неужели нельзя купить?

— Ну поди да купи, много у тебя денег-то? Мы вон всю прошлую зиму на картошке да на огурцах солёных просидели, — пожала плечами Мира.

— А у нас полопались банки с вареньем из черной смородины, — хихикнула Аня, — так бабушка их в самогонку решила перегнать, такой запах стоял, словно в винном погребе.

— У меня папа наливки ставит, а потом к мужикам на работу носит, но они вкусно пахнут, — удивилась Мира.

— Мир, может видик включим? — с надеждой спросила Аня. У Мирославы было полно кассет с диснеевскими мультиками.

— Только не «Титаник», — взмолилась подруга.

— Давай «101 далматинец посмотрим»? — не унималась Аня.