И это пройдет…

— А надо жалеть? Умер кто-то? Если хочешь чего-то в жизни добиться, бери и делай, а реветь нет никакого смысла. Никто и никогда не будет тебя жалеть. Да и любить тоже мало кто будет, так что трудись больше, — начала сердиться мама.

— А вот папа говорит, что я талантливая, — стушевалась Аня.

— Твой папа много всего говорит, а ты и уши развесила. Смотреть надо на дела, а не на слова. Даже если ты сто раз талантливая, только упорный труд и работа над собой помогут тебе в реализации желаний. Сыграй свою шакалиху так, чтоб все только ее запомнили и не смотрели ни на какую лису, глядишь, в другой раз режиссер подумает, кого взять на главную роль, — резюмировала мама.

Аня была шокирована таким подходом к жизни. Что значит никто не будет ее любить? Ей казалось, что это просто невозможно, ведь она такая веселая, добрая, ласковая, талантливая. Но тем не менее она успокоилась. В словах мамы было разумное зерно, Полю надо переиграть, быть лучше нее во всем, тогда в следующий раз роль отдадут ей.

С этого момента и началось их с Полиной соперничество. Поля тоже чувствовала напряжение между ней и Аней, старалась на сцене изо всех сил. На последнем фестивале обе девочки получили грамоты за артистизм. Правда режиссер ТЮЗа похвалил только Аню, но Поля гнала эту мысль прочь. Сейчас, когда она позвонила ей, девочке очень хотелось, чтоб их вечный с Пашкой тандем разбавил хоть кто-то. Полина с удивлением обнаружила, что подружек у нее почти нет, только Аня да Оля. Поле всегда было интереснее общаться с мальчишками, она обожала играть в футбол, казаки разбойники, с упоением прыгала в снег с гаражей, первая была в «Сифе» на турниках. Но сейчас все поменялось, с мальчишками нельзя было обсудить новый каталог «Avon» и мамин костюм с искусственным мехом от «Tom Klaim». Пацаны не интересовались вышивкой крестом и фенечками из бисера. Маме тоже было некогда разговаривать с Полиной. Она постоянно работала. А бабушка большую часть времени жила в деревне. Поля по старинке все еще делилась своими секретами с двоюродным братом, но это становилось все сложнее. Между Аней и Олей выбирать было легко. Аня нравилась Полине больше. Она была лёгкая, любила посмеяться, с удовольствием разделяла Полины увлечения: носилась с ней по коридорам, они вместе ходили в парк аттракционов и даже забрались в заброшенную гостиницу «Чайка», где тусовались готы и панки. Оля никогда бы туда не пошла, она сидела над книгами, ходила в музыкалку и зубрила английские глаголы.

Июнь 2002 год

Оля и Аня крутились около большого старинного зеркала. Его потемневшее стекло искажало отражение. Лица выглядели старше и строже, фигуры вытягивались. Под потолком покачивалась паутина, балки, выкрашенные белой краской, потрескались и теперь нависали хмурыми арками. Дом требовал ремонта. Раньше здесь располагались классы художественного училища. В аудиториях сохранились огромные окна, остатки фресок и разваливающаяся лепнина. Здание отапливалось из кочегарки и насквозь пропахло сладковатым дымом. Сейчас дом отдали под психологический факультет маленького частного вуза, директором которого был друг Аниной мамы. Маргарита Викторовна подрабатывала в нем, по выходным читала лекции по анатомии и физиологии для заочников. Сейчас на улице под раскидистым старым дубом накрывали большой стол в честь ее дня рождения. На льняных скатертях красовались стеклянные блюда полные ранней клубники и румяной черешни. По углам стояли круглобокие зеленые бутылки с шампанским и вытянутые синие с белым вином. Около мангала колдовал симпатичный мужчина в белой футболке: он махал над шашлыком пластиковой дощечкой, поливал из бутылки водой раскалившиеся и попыхивающие искрами угли. На небольшой покачивающейся тумбочке мамины подруги нарезали овощи и зелень. Тихо играла музыка и в такт с ней чирикали птицы.

Аня обожала бывать в этом месте, ей казалось, что у дома есть своя душа. Ожидая маму, чаще всего она сидела за облезлой желтоватой испещренной зазубринами партой и рисовала. Остро заточенный карандаш штришок за штришком выводил ласточек и голубей, сидящих на проводах.

— У твоей мамы много друзей, — заворачивая косу вокруг головы, заметила Оля.

— Очень, — отозвалась Аня, — мне иногда кажется, что она знает весь город.

При этих словах она закружилась, разглядывая, как летает ее юбка в зеркальном отражении.

— Что ты делаешь? — с удивлением глядя на нее, спросила Оля.

— Танцую, — хихикнула Аня, — видишь, как летает? Обожаю нарядные платья, жалко, что в них все время нельзя ходить. Вот повезло же тем девушкам, которые жили в 19 веке! Я недавно в Третьяковку с мамой ездила, там на картинах женщины в таких струящихся нарядах, с лентами, золотом, мехами. Один портрет особенно хорош был «Неизвестная», кажется, называется. Крамской написал. Там барышня в открытом экипаже. Божечки, какой у нее наряд: бархатное платье, шляпка с перьями, шелковые перчатки, а как смотрит- царица! Помнишь, у Пушкина:

«Ты рождена воспламенять

Воображение поэтов,

Его тревожить и пленять

Любезной живостью приветов,

Восточной странностью речей,