И это тоже пройдет

Я медленно спустилась по трапу. От соприкосновения с прохладной водой кожа моментально покрылась мурашками, и я даже вздрогнула, но заставила себя расслабиться, позволив холодным токам пронзить меня насквозь. Погрузившись с головой – глаза закрыты, волосы шевелятся, как щупальца медузы, – я дожидалась, пока тело не станет невесомым, а море не примет меня и не растворит в своем блаженстве. Как, может быть, мой последний любовник.

11

Яприняла душ первой. Потом пошла на кухню, налила себе бокал холодного вина и отправилась на террасу валяться в своем любимом гамаке, пока не позовут обедать. Но мое счастье длилось недолго – минут через пять появилась озабоченная Элиса.

– Обед готовить не из чего, – заявила она.

– Подумаешь, проблема! У нас же есть галеты?

– Шутишь?

– Нисколько.

Покачаться в гамаке с бокалом вина мне не удастся, поняла я.

– Слушай, я устала. И там пекло. Ты же не заставишь меня тащиться в магазин по такой жаре? – Я закрыла глаза в надежде, что она от меня отстанет.

– Заставлю.

Элиса немного помолчала, дожидаясь, что я хотя бы открою глаза. Но я слишком ленива, чтобы поднять веки, а она слишком упряма, чтобы оставить меня в покое.

– Бланкита, я все утро убирала дом. Так что давай-ка быстренько вставай и шагом марш за мясом, – строго приказала она и рукой остановила качание гамака.

Я сдалась не сразу. А если по дороге я упаду, размозжу себе голову о камень и умру от потери крови, на чьей совести будет моя смерть, спросила я Элису, но она была неумолима.

– Ладно, ладно, схожу. Не понимаю я этой вашей буржуйской привычки обедать и ужинать. Очень вы избалованные.

Море огромным магнитом притянуло к берегу почти всех обитателей городка. На улицах ни души, лишь изредка мелькнет одинокая фигура, жмущаяся к стенам домов в безнадежных поисках тени. С возрастом начинаешь ценить место, где родился и вырос, и смотреть на давно привычные вещи свежим взглядом. Тебя уже не так тянет бросить все и мчаться неведомо куда за приключениями. Я люблю Барселону, потому что в ней прошла моя жизнь: вот роддом, где появился на свет Эдгар; вот бар, в котором я целовалась с его отцом; вот кафетерий, куда мы с дедушкой ходили каждую среду. А вот и больница, в которой умерла ты. Но в Кадакес я наверняка влюбилась бы без памяти, даже если бы оказалась здесь всего раз, да и то проездом; даже если бы была чужестранкой, ничем – ни языком, ни культурой, ни воспоминаниями – не связанной с этим изрезанным бухтами побережьем и сшитыми из розового шелка закатами, воскрешающими в памяти «Тупик» Романа Полански, с этим крошечным городком, зимой исхлестанным черным ветром, смывающим все остальные краски. Когда я здесь, меня не покидает ощущение, что еще чуть-чуть – и я взмою вверх, прямо к облакам.