И это все, за что я борюсь (СИ)

Если я и собирался жить дальше, то хотя бы ради того, чтобы увидеть как можно больше этими украденными глазами.

Возможно, когда-то я даже захочу вернуться в Унабер, просто для того, чтобы узнать, как он выглядит. Не как звучит и пахнет, не как ощущается на кончиках пальцев, а именно — как он выглядит. Но если это и произойдет, то очень нескоро.

А пока я оглядывался вокруг и искал глазами хоть кого-нибудь, кроме птиц, забывая свою поддельную родину и всех людей, которых я когда-то считал родными.

Я слышал чьи-то голоса из каюты, но сейчас все куда-то подевались, не оставляя мне никаких шансов расспросить их о том, как я здесь оказался. Где же все? Все еще осторожно ступая по деревянной палубе, я прошел к самому борту, чтобы опереться на него и вдоволь насладиться видом на бесконечную гладь воды. Солнце отражалось в волнах и слепило мои отвыкшие от света глаза, но я заставлял их привыкнуть, чувствуя, как по щекам стекают слезы.

Над головой кричали белые морские птицы, где-то внизу вода билась о борт, и может, поэтому я не услышал, как кто-то подошел ко мне сзади. Я скорее почувствовал это, и тут же обернулся.

Если бы у меня были на это силы, я бы подпрыгнул от радости, но вместо этого я просто ахнул, и, думаю, что в сочетании с моими слезящимися глазами это выглядело несколько сентиментально.

— Зачем ты вышел? — Голос Милит казался строгим, но на самом деле она улыбалась.

— Искал тебя.

— И сбился с пути, я вижу. — Девушка встала рядом, оперевшись на перила и в точности повторяя мою позу.

Я ничего не ответил ей, лишь смотрел на то, как переливаются ее платиновые волосы на солнце и думал о том, что еще никогда не был так счастлив. Мне не нужно было ничего, кроме нее.

— Значит, мой план удался. — Сказал я, — Лорента с Тадаром не опоздали?

— Нет, вот только ты чертов самоубийца! — Милит ударила меня локтем, — Я боялась, что ты умрешь!

— Ну не умер же… — Я заглянул ей в глаза.

— Правда — всего лишь побыл овощем каких-то две недели, пока мы ехали к порту! — Язвительно заметила девушка.

— Зато я… — Я замялся, не зная, как поставить вопрос, — Подожди — а что с Солзом?

— Он был уже мертв, когда пришли мы с Лорентой. У него из глаз…

— Знаю. — Выпалил я, — Это я сделал.

— Но…

— Он порвал нашу связь. — Объяснил я, — И я ослеп без тебя.

— И тогда ты решил… о боги! — По лицу Милит прошел ужас осознания.

— Я такое же чудовище, как и он.

Ладонь Милит внезапно накрыла мою:

— Он заслужил это.

Я невесело хохотнул:

— Моя мать обещала ему золотые горы, а в итоге…

— Из-за него ты… — Свободной рукой девушка дотронулась до моего лица. Ее пальцы были холодными, как лед.

Я долго-долго смотрел ей в глаза, впервые за все время не чувствуя себя нахлебником. Я видел ее глазами, пока она страдала от боли, и даже угрызения совести не могли заставить меня отказаться от этого. Я добровольно причинял боль тому, кого люблю. И теперь я нашел выход, и плевать, каким он был — честным или нет.

— Просто вошел в историю. И неважно, что в роли антигероя. — Я приблизил лицо к ее глазам.

— Важно. — Нахмурилась Милит, отпуская меня. Она принялась шарить по карманам своих штанов, ища что-то.

На раскрытой ладони она протянула мне небольшую дощечку с тонкой плетеной веревочкой. Я покрутил ее между пальцев и понял, что она сплетена из человеческих волос. Только потом я обратил внимание на рисунок, нанесенный на деревяшку.

— Я купила это на столичном базаре. — Сказала Милит.

Я опешил, когда разобрал на нечетком рисунке человеческую фигуру с руками, прижатыми к груди. Видно было, что художник старался изобразить человека молодым и максимально тощим, буквально скелетом, обтянутым кожей. Он был запечатлен по пояс и, естественно, обнажен, а обе ладони, лежащие на груди, были залиты кровью, словно он надел красные перчатки.

Его глаза не были закрыты, но зрачков в них практически не виднелось. Пустые глазницы могли обозначать все, что угодно, но сейчас я знал, что имел в виду художник — слепоту.

Это был я. Об этом говорили и темные волнистые волосы, и кровоточащие раны от плетей по всему телу, и надпись «Цареубийца» над моей головой.

Торгаши всегда отличались прытью, но я не думал, что они состряпают амулеты с «моим» изображением так быстро.

— Полагаю, это мои волосы? — Я накрутил веревочку на палец.

— Я пыталась доказать торговке, что твои волосы темнее и жестче. — Милит с важным видом сложила руки на груди.

— И что она? — Ухмыльнулся я.

— Она спросила, откуда я могу знать такие подробности, ведь с Цареубийцей не знаком никто, кроме нее, сострогавшей эти самые амулеты. Я сказала, что я твоя любовница.

Я рассмеялся:

— Хотел бы я видеть ее ошарашенное лицо. Она не прогнала тебя?

— Прогнала, но к тому времени я уже купила у нее эту дрянь. — Девушка кивнула на амулет, — Ну… как купила… денег оставить я «забыла».

Захохотав, я притянул Милит к себе:

— Нужно было мне самому заявиться к ней, ткнуть пальцем в мое изображение и сказать: «не похож, рисуйте с натуры, пожалуйста!»

— А знаешь, это ведь еще не все. — Прошептала Милит, сжавшись в моих объятиях.

— Что, уже сделали обереги из моих костей?