И это все, за что я борюсь (СИ)

— Нет, лучше. — Девушка отстранилась от меня, — Кое-что от Лоренты. Подождешь минуту?

Она бегом рванула куда-то за угол, снова оставив меня наедине со своими мыслями. Я повернулся к морю, но перед глазами все еще стоял ее образ. За те дни, пока я был в отключке, Милит явно стало намного лучше. Скорее всего, она ни разу не приняла свой порошок с тех пор, как мы встретились после моего побега, и уж тем более, с того дня, как наша с ней связь была разорвана.

У нас больше не было одного зрения на двоих, но все еще оставалось что-то другое. То, что делало меня собой.

Нам предстояло еще очень многое. Где-то там, куда сейчас устремился мой взгляд, через многие и многие километры, находилась Кригия — страна, о которой в Зотерской империи было известно всего лишь название. Несмотря на торговлю, наши связи с ней были очень и очень слабы, а значит, они знали о нас ровно столько же, сколько мы — о них.

Кригия станет идеальным убежищем для нас — никто не признает во мне Цареубийцу, не станет тыкать пальцем и, уж тем более, разыскивать. Не знаю, возможно ли прожить там много лет, но на первое время для нас с Милит сгодится даже сама преисподняя.

Позади раздались шаги — Милит возвращалась с памятным подарком Лоренты в руках. Я с заинтригованным видом повернулся к ней, пока не увидел в руках у девушки… свою шляпу.

У меня отвисла челюсть — за эти месяцы я успел напрочь позабыть о ней! А когда вспоминал, то думал, что уже никогда не увижу ее.

— Она провалялась в братстве, брошенная и никому не нужная! — Сообщила Милит, надевая ее мне на голову. Знакомая тяжесть, как ни странно, словно придала мне сил. Я до сих пор опирался на перила и шатался от пронизывающего ветра, но теперь я был уверен — я выживу. Просто потому, что теперь у меня было все, за что я боролся, — Хорошо, что Лорента вспомнила о ней.

— Не думал, что когда-нибудь снова надену ее, — Сказал я, поправляя головной убор, — Жаль, что я не смогу поблагодарить ее. Не только за это — за все.

— Она сказала, что будет скучать. — Милит прислонилась к перилам, — По нам обоим. Но по тебе чуть сильнее.

— Правда?

— Это ее слова! — С улыбкой поклялась Милит, — Понятия не имею, почему.

— Вообще-то, я тоже. — Признался я, чувствуя, что жалею о том, что так и не смог попрощаться с наемницей.

— Будешь вспоминать ее подначки?

— Может, и буду, — Начал я, всматриваясь вдаль, — Но знаешь, я поймал себя на другой мысли — может, Солэйя Корту и умерла, но ее душа осталась в этом мире. И теперь принадлежит Лоренте. Я плохо помню мать, но хочу думать, что она была такой же. И так же любила меня.

— Знаешь, возможно, ты прав. — Я не думал, что Милит что-то ответит, — Я знакома с ней сто лет, но ни разу не видела ее слез. Так вот — Бейв, она плакала, когда мы отплывали — мне не показалось!

Я снова взглянул на солнце — то ли для того, чтобы вспомнить, как мама рассказывала мне про его свет, описывая его самыми красивыми словами, то ли для того, чтобы тоже расплакаться. Так бы и случилось, если бы Милит не отвлекла меня от мыслей о Лоренте — она прижалась ко мне, согревая своим теплом мои продрогшие от ветра кости.

Чтобы я еще раз понял, как счастлив в это мгновение.

Я поправил свою шляпу — последнюю вещь, оставшуюся от моей прошлой жизни. Эта шляпа прошла со мной все — она видела то, чего не видел я, и помнила то, о чем я давным-давно позабыл. Она знала в лицо всех моих демонов и лично встречалась с каждым из моих страхов. Она принадлежала герцогу и слепцу, магу и принцу, а теперь беглецу и изгою.

Милит глубоко вздохнула, прижимаясь щекой к моей груди.

Мне больше ничего не было нужно.

У меня осталась шляпа.

И она.