И это взойдёт

– А зачем же вам отсюда выходить? – как будто искренне удивилась Марина, и посмотрела ласково-сладко, как росянка на мушку. – Здесь же хорошо, о таком месте можно только мечтать. У вас будет все, что вы захотите – стоит только сделать заказ, и привезут что пожелаете. Вы полюбите это место. Борис Максимович сказал, что вы пообещали устроить здесь не просто сад, а настоящий рай, из которого не захочется уходить. Так создайте же! Вы же профессионал? Собственно, пока вы не создадите такое место, из которого вам самой не захочется уходить, ваша работа не может считаться выполненной, и вы должны оставаться здесь и совершенствовать проект. А когда вы справитесь с задачей – останетесь уже по собственному выбору.

– Та-а-ак, – по-настоящему испугалась я. – То есть… Не-е-ет, этого не может быть… Вы так говорите, будто… меня отсюда не выпустят? – я хотела рассмеяться нелепости своего предположения, но что-то не смеялось.

По всему телу разлилась холодящая немощь. Так всегда случается со мною перед тем, как я услышу очень неприятную новость. Как будто тело успевает считать смысл слов еще до того, как они прозвучат. Рука вдруг сделалась тряпичной, и блескучая фарфоровая чашка полетела на паркет. Марина даже не вздрогнула от звона разбившейся посуды, лишь отвела глаза, и в этом молчании читалось «Да. Да. Да».

– Это заточение? – все еще не верилось, что такое возможно.

Я представила, что месяцы, а может и годы жизни пройдут вот так – взаперти, в беседах с этой сумасшедшей бабой. В вакууме… Волосы на теле встали дыбом. Еще вчера порхала свободной птичкой из одного сада в другой, а сегодня я – Серая Шейка, запертая в холодной полынье? Жуть!

Я бежала по длинной галерее комнат, лихорадочно распахивая двустворчатые золоченые двери. Створки мрачно хлопали у меня за спиной, будто крылья хищных птиц, преследующих мышку-полевку. Я не знала, что делать, но точно не собиралась сидеть на месте и слушать, как надзирательница зачитывает мне незаслуженный приговор.

Влетела в свой домик. Бросила взгляд на шкаф с платьями. На коробки с обувью. На драгоценные ботанические атласы и альбомы, которые годами собирала по всему свету. И поняла, что сейчас мне не важно ничто из этого. Важна только свобода.

Резко развернулась и помчалась к проходной. Выйти с территории усадьбы можно только прорвавшись через будку охраны, вписанную в периметр забора. Двери в одной ее стене выходили на участок, а другие – на улицу, в большой мир. Первые двери от вторых отделяла комната с «вертушкой», в которой толклись бравые ребята в форме охраны. Как я успела заметить еще в день приезда, обе двери запирались на магнитные замки.

Я подбежала к проходной, мощно рванула на себя кусок застекленного пластика – так сильно, что сама чуть не улетела под сосну. Дверь неожиданно податливо распахнулась – похоже, она вообще не была заперта. Или ее специально открыли для меня? Внутри будки, раскрыв рот, на меня таращились парни в фуражках. Цель была прямо передо мной – я ловко перемахнула через вертушку, даже не зацепившись за нее юбкой, и побежала ко второй двери, отделявшей меня от свободы. Ударилась о стекло. Дверь не открылась. Тут-то меня и схватили. Я дергалась и кричала какие-то шаблонные фразы:

– Это незаконно! Это лишение свободы! Я буду жаловаться!

Я изворачивалась и кусалась.

– У девушки истерика, нужно помочь ей успокоиться, – услышала я. Перед глазами материализовался шприц, из которого в воздух фонтанчиком вылетели бесцветные пугающие капли.

– Просто укольчик, это не больно. Это для вашего же блага, – сказал кто-то почти ласково.

В руку с внутренней стороны локтя будто укусил овод. Все поплыло, сделалось нечетким и исчезло.

Возвращаясь в сознание, я будто выкарабкивалась из глубокой ямы, края которой то и дело осыпались, заваливая меня комьями сырой земли. Картинка не сходилась в фокус. Я почему-то не могла пошевелиться. Голову ломило. Во рту пересохло и страшно хотелось пить. Мутило чудовищно. Я повернула голову влево, чтобы стошнить куда-нибудь рядом с плечом, и увидела желтовато-коричневые потеки на пломбирно-белой простыне. Похоже, что я так делала уже не первый раз. Меня тут же еще раз вырвало. Плечо было испачкано. Я потянулась правой рукой, чтобы сбросить с себя гадость, которую исторгало тело. Но рука не слушалась. С трудом перевела взгляд вниз и поняла, что привязана к кровати. Паника разлилась по телу парализующей заморозкой. Я пребольно укусила себя за плечо и заставила очнуться от коматоза. Где я? Почему привязана?

«Вижу, вам уже лучше?» – раздался справа медовый голос с ноткой превосходства.

Я повернула голову. Рядом в кресле развалилась полноватая женщина с книжкой в руках. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить, кто она и что вообще происходит.

Сегодня Марина выглядела гораздо бодрее, чем вчера. В ней появилось злорадное оживление.