I Fear No Fate (СИ)

— Тринадцать лет — слишком рано для замужества, тебе не кажется? — Когда Мирцелла не ответила, она продолжила. — Я пошлю ворона с известием, что ты расцвела, в твой четырнадцатый день наречения, если ты не против.

До этого оставалось всего девять месяцев, но благодарности Мирцеллы не было предела. Даже спустя столько времени она чувствовала, будто только-только начала узнавать Робба и не хотела идти замуж за незнакомца.

Но замуж за него она действительно хотела.

*

Леди Кейтилин уже назначила день, когда гости из столицы приедут в Винтерфелл на её свадьбу; они с Роббом должны были принести свои брачные клятвы в богороще, и он уже с трудом мог остановиться, когда целовал её. После отъезда из Королевской Гавани он по-прежнему был ласков и вёл себя уже как жених, а не приёмный брат, но новость о предстоящей свадьбе лишь усилила его привязанность. Мирцелла чувствовала, что краснеет, каждый раз, когда взгляд Робба падал на неё; в её животе начинало сладко тянуть, когда его губы, которые она теперь хорошо знала, кривились в насмешливой улыбке, а прикосновения его больших ладоней обжигали даже сквозь ткань платья.

Мирцелла подозревала, что леди Кейтилин велела сиру Арису тщательнее присматривать за ней до свадьбы и не позволять бродить по Винтерфеллу так же свободно, как Рикон. Это заставило её заскучать, но ненадолго. Сир Арис любил вино примерно так же, как Теон, и тому не составило труда время от времени отвлекать его кислым дорнийским.

Сегодня они были в оранжерее; Робб прижимал Мирцеллу к колонне собственным телом, перебирая пальцами её локоны. Он любил её волосы, отличающиеся от тёмных кудрей северянок, и Мирцелле нравилось дразниться, распуская волосы и позволяя им свободно падать на плечи под его горящим взглядом. Губы Робба скользнули по её шее, прежде чем вовлечь в жаркий поцелуй, и Мирцелла, дрожа, попыталась отвернуться, боясь поддаться наслаждению.

Робб рассмеялся ей в губы и чуть поменял позицию, и Мирцелла осознала, что он прижимается к ней бедром, а её юбки задраны настолько, что видно чулки; она рассеянно подумала, что выглядит сейчас ненадлежащим образом, но потом руки Робба легли на её бедра, нежно пройдясь по ним вверх-вниз, и всё тело задрожало от удовольствия.

—О! — выдохнула Мирцелла, и её ноги пошатнулись.

Робб снова рассмеялся, ниже, многозначительнее, и его поцелуи стали неторопливее, а голос — более хриплым, чем обычно.

— Тебе приятно, милая? — слова застряли у неё в горле, а он продолжал, жарко дыша на ухо. — Я хочу, чтобы тебе всегда было хорошо. Если тебе что-то не нравится, просто скажи мне. Мне остановиться?

— Нет! — выпалила Мирцелла смущенно, стесняясь своей распущенности, но слишком наслаждаясь томным напряжением в своём теле. Она сама потёрлась бедрами, пытаясь прижаться крепче, притянуть Робба ближе, и её губы царапнули его где-то под подбородком.

— Ты мне доверяешь?

Мирцелла кивнула, ни секунды не колеблясь.

Рука Робба скользнула под её юбки, пальцы проникли под бельё, и Мирцелла закусила губу, чтобы не вскрикнуть, когда он осторожно, но настойчиво принялся гладить и раздвигать складочки плоти. В животе комком свернулось напряжение, дыхание сбилось, и Мирцелле казалось, что она вот-вот растает от любого прикосновения Робба.

Она громко вскрикнула, потому, что в её тело словно разом впилось множество острых иголочек, и почувствовала, как бельё стало влажным, а пальцы Робба всё ещё продолжали поглаживать, успокаивая. Когда дыхание Мирцеллы вернулось в норму, Робб отступил, опустив её юбки и нежно поцеловав во вспотевший лоб.

—Это… и есть супружеская близость? — наконец спросила Мирцелла пересохшими губами.

— Нет, она будет ещё слаще.

«Если он прав, — подумала Мирцелла. — то я просто умру от удовольствия».

*

Мирцелла расстроилась, что Маргери не приехала на свадьбу, но Санса объяснила, что Джоффри не отпустил жену. Тем не менее, Мирцелла всё равно была рада вновь увидеть Старков, своих дядей и даже родителей — она думала, что отец останется в Королевской Гавани, но потом узнала, что в столице пока побудет их дед, чтобы держать Джоффри в узде, и эта мысль несказанно её развеселила.

Серсея настояла на том, что сама оденет дочь, и выгнала Кейтилин, Сансу и Арью. Мирцелла закусила губу, не протестуя, потому что не могла сказать, что Кейтилин заменила ей мать и знала о ней намного больше — Серсея разозлилась бы и испортила весь свадебный день. Вместо этого она старалась не показывать своих эмоций, даже когда мать так сильно дёрнула за шнурки корсета, что весь воздух вышел из лёгких, но когда Серсея достала заколки, Мирцелла будто обрела дар речи.

— Роббу нравятся мои волосы.

Зелёные глаза матери вспыхнули гневом.

— Только простолюдинки выходят замуж с распущенными волосами!

— Но я хочу…

— Меня не волнует, что ты хочешь! — выплюнула Серсея. — И ты никогда не выйдешь замуж, если не научишься держать язык за зубами!

— Роббу не наплевать на мои желания, — возразила Мирцелла, сама удивляясь своему неповиновению. — И я хочу понравиться моему жениху, поэтому пойду с распущенными волосами!