И Гарри Поттера в придачу!

— За что так с ним? — спросила у меня Энн. — Ты не знаешь?

— Просто потому, что он необычный, — ответила я, — помнишь, как Дика выпороли? Издевательства над маленькими магами приводят к тому, что они делают что-то необычное. И за это их начинают бить сильнее.

Я снова поежилась.

— Ненавижу это, — сказала я, — какой смысл в наказании, если не объяснять, что ребенок сделал не так? Можно хлопнуть по заднице, поставить в угол, чтобы подумал над своим поведением, сладкого лишить. Мне плохо становится, когда я представляю взрослого, который истязает слабого только потому, что может, ведь сильнее.

— Конечно, — согласилась Энн, — он же еще неразумный. Как думаешь, ему пять лет или меньше?

— Не знаю. Ты же видела, какой он худой. А если голодал, то мог медленно расти.

Да уж. Маленькому Нэду уже исполнилось три, и он был поздоровее Тома. Няньки сбивались с ног, пытаясь поспеть за шустрым наследником Глостеров. Сказалась встреча с единорогами во младенчестве. Да и крестьянские дети, которых я частенько видела, а кое-кого и лечила, были намного крепче. Вот и думай, что хуже: жуткий естественный отбор через младенческую смертность, или жизнь без нормальной еды и свежего воздуха.

— А как он попал сюда? — спросила Энн.

— Я не знаю, — ответила я, — ты же слышала, что он искал маму. Наверное, очень сильно ее звал. А почему к нам — не знаю.

— Ничего удивительного, что этот несчастный ребенок попал в христианский дом, — сказал отец Джон, — его же здесь вылечили.

Я не очень поняла фразу, но, похоже, имелись в виду и возможности Ричарда защитить ребенка, и наши с Диком целительские способности.

— Как так можно было истязать малыша?.. — покачал головой священник. — Наверное, он попал к каким-нибудь язычникам.

Страшно представить, чтобы случилось бы с отцом Джоном, столкнись он с этими «язычниками». Вот бы они объяснили ему, кто тут настоящий христианин.

— Теперь необходимо исцелить его душу, — вздохнула я, — он же как зверек, наверное.

— Брат Саймон справится, — сказал отец Джон, — с Божьей помощью.

Мы с Энн вздохнули и перекрестились.

Во время обеда я все время поглядывала на сидящего рядом с Джоном Дика. Довольные жизнью мальчишки тихонько переговаривались и грызли крылышки жареной дичи, целое блюдо которой стояло перед ними. Расположившиеся рядом пажи отдавали должное птице, рыбе, колбасам, не забывая и про овощи. А у меня все стоял перед глазами заморыш, жадно хлебающий из миски густой наваристый бульон. Страшно представить, чем его кормили в приюте.

Ближе к вечеру удалось поговорить с Антонином.

— Да, — покрутил тот головой, — дела. Ну, на наших можно положиться. Но я бы очень хотел побеседовать с теми, кто над мелким издевался.

— Меня больше беспокоит, что теперь в будущем, — сказала я, — если уж Риддл пропал. Это же значит, что вообще все изменилось.

— Надо с Басти и остальными поговорить, — ответил Антонин, — может, они догадались.

Я вздохнула. Все равно хорошо, что малыш больше страдать не будет.

— Мне нужно тренировку изменить, — сказала я, заметив, что у нас появился слушатель, — я раньше больше качалась, а теперь, видимо, надо на растяжки налегать.

— И на скорость реакции, — кивнул Антонин. — Готовьтесь, леди, буду вам мячики кидать, а вы — ловить и отбивать. Отдохнуть не получится.

— Какое там отдыхать! — возмутилась я. — Такие возможности! Их развивать надо.

Он широко ухмыльнулся.

Дик с интересом смотрел на меня.

— А почему ты не позвала меня лечить мальчика? — спросил он.

— Твоя помощь была не нужна, — ответила я, — лучше расскажи, что делал сегодня.

— Читал, учил латынь. А потом мы с Джоном фехтовали.

Я улыбнулась. Джон признал особость Дика, удовлетворившись своим физическим превосходством. Он был выше ростом и мощнее, а Дик — более сухощавым и изящным. При этом невозможно было не заметить, что это братья. Все в папочку.

— Мам, я хочу тренироваться с тобой, — сказал Дик, — и Джон тоже.

— Я не против, чтобы вы оба пользовались турником и остальным, — сказала я, — но у меня теперь другие упражнения.

— Мы придем завтра.

— Конечно, дорогой, приходите.

Нет, не видать мне покоя и уединения. То детишки ломятся, то их папаша двери вскрывает. Как страшно жить… Хоть сундуком двери подпирай или бадью с водой подвешивай. Вообще-то, это идея. Я насчет того, чтобы что-нибудь над дверью повесить. Не очень-то мне нравятся эти открывающиеся щеколды.

Небольшой кувшинчик я наполнила водой и поставила его на маленькую тарелочку, которую удалось воткнуть между косяком и дверью. Получилась на редкость шаткая конструкция, которая должна была рухнуть на голову любому, кто откроет дверь. Хоть какая-то гарантия, что не подкрадутся. Не люблю я этого.

Мне же снова хотелось опробовать свои новые возможности. Телу требовались нагрузки. Растяжка. Кувырки, пируэты, прыжки. Кайф!

Все это обломали звон и несколько крепких выражений. И кто бы это мог быть? Я уняла любопытство и продолжила спокойно висеть на турнике вниз головой, зацепившись ногами.

— Зачем ты это сделала? — спросил мокрый Дикон.