И Гарри Поттера в придачу!

— Вправить может любой, кто знает, как правильно дернуть, — рассуждал Снейп, пригласив меня в конюшню, — но у мистрис Барбары, похоже, талант убирать боль. Давайте проверим, хуже точно не будет.

Кроме нас присутствовали старший конюх и отец Джон.

— Дернуть-то и я могу, — чесал в затылке конюх, — но когда он там оправится. Интересно бы взглянуть.

— Вы говорите, брат, что девочка умеет снимать боль? — строго спросил отец Джон. — Дочь моя, отвечай со всей ответственностью, когда у тебя это проявилось? И кто тебя учил?

— Моему отцу не было до меня дела, — ответила я так, как мы договорились со Снейпом, — и меня часто оставляли на попечение одной женщины. Ее звали Агнесс Снуппи, она лечила людей. А я смотрела. А потом мне было очень больно, я терла свои колени и просила Святую Деву, чтобы мне стало легче. И боль ушла. Брату Саймону тоже было больно и тяжело, я вылечила и его колени. То есть, это же не я вылечила, я ведь просила Деву Марию.

— Старая Агнесс? — переспросил конюх. — Она же ведьма…

Я замотала головой.

— Она всегда молилась и осеняла себя крестом, прежде чем лечить.

— Да, — сказал отец Джон, — все знают, что ведьмы не переносят Святого Креста и молитвы. Покажи свои умения, дочь моя.

Испуганный мальчишка безропотно снял куртку и нижнюю рубаху. Конюх присвистнул. Да, пацану серьезно досталось.

Я прочитала Ave Maria, перекрестилась и бережно прикоснулась к поврежденному плечу. Парень дернулся, но промолчал. А я настроилась на него. Да, все как и обещали. Я отчетливо чувствовала, что не так с его плечом, и что именно мне нужно сделать. И понимала, что сил у меня хватит. Тут не сила требовалась.

Под моими пальцами кость мягко вернулась на место. Даже щелчка не было. Мальчишка ойкнул и повел плечом, а потом уставился на меня, раскрыв рот.

— О, и опухоль спадает! — ткнул пальцем конюх. — Джек, ты как? Больно?

— Не-а, — шмыгнул носом обалдевший мальчишка, — совсем даже не болит. Вот ни капельки. Спасибо, мистрис!

— Возблагодарим Господа за дары Его! — строго проговорил отец Джон.

И мы послушно возблагодарили. Возможные обвинения в колдовстве были серьезной угрозой.

— Мистрис Барбара, — с чувством проговорил конюх, — спасибо! Можно того… ежели чего? А то пацаны часто калечатся. Лошади — дело такое.

— Конечно, — кивнула я, — зовите. Раз уж так получилось, то я буду помогать.

Кажется, припашут меня по полной программе, но иначе до принца мне не добраться. Да и вообще, мое положение улучшится. А, все равно деваться некуда.

По дороге из конюшни мне прочли лекцию на тему христианского смирения. Я смиренно кивала. Конечно-конечно, я не должна задирать нос и гордиться тем, что Господь осенил меня своей милостью, ведь все возгордившиеся плохо кончали. И вообще, гордыня есть первый из смертных грехов.

Вообще-то у нас тут этих грешников ползамка, минимум. И неплохо себя чувствуют. Но об этом говорить не стоило.

И понеслось. Опытным путем было установлено, что моя епархия — кости и суставы. Первым благородным пациентом оказался тот самый Ловелл, умудрившийся подвернуть ногу. Покрутив ступней, будущий виконт поблагодарил и расщедрился на пенни. Пенни почти тут же изъял Снейп. Импресарио, блин. Так и до сутенерства недалеко, между прочим. Граф поглядывал на меня с интересом, похоже, из разряда лишнего рта и возможного капитала я плавно перемещалась в категорию ценного имущества. Графиня качала головой. С принцем пока все было глухо.

Снейп на вопросы об успехах только отмахивался. Гарри Поттер или кто-нибудь другой не появлялся. Хнык…

Меня вызвали с занятий с леди Моффат.

— Тут это, — сказала служанка, сделав неловкий реверанс, — мистрис Барбару спрашивают. Просят во двор.

Я перевела вопросительный взгляд на леди Моффат.

— Что случилось? — спросила та.

— Привезли кого-то, — ответила служанка, — из деревни. Брат Саймон зовет.

— Тебе уже крестьян привозят, — насмешливо проговорила Изабель.

Ее, как и других, заинтересовали мои способности. Очень может быть, она немного завидовала, но явно не моей богатой клиентуре. Одно дело — врачевать благородных рыцарей небрежным наложением холеных ручек, вправлять выбитые пальцы на ногах псарям и конюхам — совсем другое.

— Крестьянам тоже больно, — вздохнула я.

— Идите, мистрис Барбара, — кивнула леди Моффат, — я приберу вашу вышивку.

— Благодарю вас, леди, — ответила я, — увидимся позже.

— Что там, Мэри? — спросила я.

— Говорят, Джон Кузнец от быка не увернулся, — сказала служанка, — тот по нему и прошел. Быка на случку привели.

Ого, бык — это серьезно, тут действительно молиться станешь. Таких серьезных пациентов у меня еще не было. Как бы не сплоховать…

Несчастный мужик лежал в телеге и тихонько стонал. Рядом стояла испуганная женщина. Она то пыталась поправить сено и одеяло, которым был накрыт пострадавший, то обтирала его потное лицо с заострившимися чертами. Парнишка лет четырнадцати переминался с ноги на ногу и мусолил в руках поводья.

— Не жилец, — сплюнул конюх.

— Надейтесь на Господа! — строго взглянул на него Снейп.

Я перекрестилась и откинула одеяло.

— Что с ним?