И Гарри Поттера в придачу!

— И ты постоянно такое носишь? — продолжала расспросы леди.

— Не всегда, но довольно часто, — я принялась расшнуровывать наручи.

— Это кожа, — заметила леди.

— Она тоже усилена металлом, — сказала я, — здесь все продумано до мелочей. И совершенно не мешает двигаться.

— Я видела, как вы тренируетесь, — леди заглянула в шкатулку с зельями, — это страшно. И мой сын такой же, но мужчинам это нужнее.

— Мужчина не всегда может находиться рядом с леди, не нарушая приличий, — напомнила я, — к тому же от женщины многие не ждут ничего серьезного. Боюсь, что я сегодня излишне засветилась.

— Зато моя невестка жива, — не согласилась леди Сесили, — это важнее. Да могли и не заметить, что именно ты закрыла Энн.

— Кому надо, тот заметил, — вздохнула я, — но сделанного не воротишь.

— Барбара, — ко мне заглянула Энн, — дай мне то зелье, от которого не бывает снов.

— Возьми, — я протянула ей флакон, — одного глотка достаточно. И не бойся ничего.

— Я не боюсь, — ответила она, — дом уже обыскали.

— Что за зелье? — спросила леди Сесили. — Маковый отвар?

— Нет, — ответила я, — тут другое. От него и сон легкий, и не снится ничего, но часто принимать не стоит.

— Тогда и мне глоток не помешает, — кивнула леди, — хорошая вещь.

Мы с Диконом долго сидели рядом с Энн, которая крепко спала.

— Ты думаешь, что это тоже от Стенли? — устало спросил он.

— Очень может быть, — я потерла виски, — мы всего не знаем. Но кому еще может помешать Энн? Ты у нас мужчина хоть куда, но вряд ли по тебе кто-то еще с ума сходит.

— Знаешь, — он передернул плечами, — мне очень хочется, чтобы ты и моя мать ошибались. От такого жутко делается.

— Стрела была настоящая, — напомнила я.

Он вздохнул.

Мы еще немного помолчали.

— Спать не будешь? — спросила я.

— Нет, не хочу, ложись ты. Я буду вас обеих охранять, а утром выпью зелье.

Я взглянула на Энн. А почему бы и нет? Тем более что спать хотелось, вернее — вытянуться на кровати и дать отдых телу.

Энн тут же пристроила голову мне на плечо. Дикон улыбнулся.

— Темная и светлая и обе мои, — тихо сказал он, — я счастливец.

Я зевнула и закрыла глаза. Кто знает, может и поспать удастся? Энн так уютно сопит. И я заснула.

Не знаю, как так получилось, но в этом то ли сне, то ли каком-то пограничном состоянии я встретилась с ней — с леди Стенли. Возможно, дело было еще и в том, что мы думали об одном и том же. Она еще не получила вестей.

— Ведьма! — дернулась она.

Мы обе стояли в каком-то зыбком призрачном месте. Странная площадка, окруженная серым непроницаемым туманом.

— Интересно, связалась с колдунами ты, убить пытаешься тоже ты, а ведьма я? — усмехнулась я. — А кто тогда ты?

Она несколько раз перекрестила меня.

— Ну и как? Не помогло? — поинтересовалась я. — Ау! Мы вместе на мессе присутствовали. Кстати, ты зря старалась: герцогиня Глостерская жива и здорова, а герцог знает, что за покушением стоишь ты. Так что можешь не мучиться, даже если все получится, он тебя не простит. Но ничего не получится. Ни-че-го.

— Я убью тебя! — сказала она. — Убью!

— Зачем? — спросила я. — Неужели ты думаешь, что если не будет меня и герцогини, то что-то получится у тебя? Ты так глупа? Как не хотел, так и не захочет. И не простит.

Она замерла.

— Хорошо, — быстро заговорила она, — хорошо. Я открою тебе тайну. Один человек предсказал мне смерть всех Плантагенетов. И его смерть тоже. Я могу его спасти. И я спасу. И тогда…

— 22 августа 1485 года, — четко проговорила я, — Босуортское поле под Лестером. Ты об этом?

Она в ужасе зажала рот рукой и уставилась на меня. Ох, Басти…

— Ничего не будет, — сказала я, — и быть не может. Тебя обманули, и сына у тебя больше нет.

— Тот человек сказал, что все получится, — пробормотала она, — все получится. И мой сын женится на дочери короля и займет трон. А я спасу Ричарда Глостера, и он в благодарность женится на мне, усыновит моего Генри. И все… все будет хорошо!

Очень захотелось тряхнуть тупую мразь. Все будет хорошо! Принцы из башни, маленький Нэд, Энн… Через всех готова перешагнуть. Я там вообще не считаюсь.

Она уставилась на меня.

— Ты мне мешаешь. Мой человек рассчитал, что трое сыновей Глостера — это Три Солнца Йорков. У него только один сын, ублюдки не считаются.

— Это твой предок не считается, — напомнила я, — потому что его мамаша жила одновременно с двумя мужчинами. Вот уж кто ублюдок из ублюдков. Да и твой муженек, от которого ты родила, кровью похвастаться не мог. Что ж от де ла Поля отказалась, раз так о королевском достоинстве мечтаешь?

Она моргнула, но почему-то успокоилась.

— Я убью тебя! — услышала я. — Убью! И твоего ублюдка тоже.

— Зато Плантагенет, — напомнила я.