...И грянул гром

— Ирина Генриховна, дорогая, вам плохо?

— Нет, ничего, спасибо, — через силу улыбнулась она.

— Может, таблетку какую?

— Таблетку?.. Ну-у если не затруднит, конечно, то таблеточку спазмалгона.

— Господи ты боже мой, да ничего проще!

Резко поднявшись из кресла, он прошел к двери и, уже стоя на порожке, приказал кому-то, судя по всему секретарше:

— Пару таблеток спазмалгона и теплой воды запить! Если нет спазмалгона, что-нибудь похожее. Срочно!

Через открытую дверь было слышно, как засуетилась секретарша в приемной. Не прошло и минуты, как она впорхнула в кабинет с тарелочкой в руке, на которой лежали две таблетки, и стаканом воды в другой.

— Вот, пожалуйста…

Благодарно улыбнувшись, Ирина Генриховна взяла с тарелочки одну таблетку, запила ее глотком воды, и на ее красивом лице застыла виноватая и в то же время благодарная улыбка.

— Спасибо большое.

— Может, все-таки две выпьете? — предложила секретарша.

— Нет, спасибо. Одной достаточно.

— Но я все-таки оставлю?

— Спасибо.

Когда секретарша ушла, Яковлев снова опустился в кресло, спросил участливо:

— Может, все-таки коньяку рюмочку? Ведь случись что с вами, да еще в моем кабинете… Александр Борисович этого мне никогда не простит.

И тут же рассмеялся, ударив себя ладонью по лбу:

— Господи, чего это я? Таблетка спазмалгона и коньяк вдогонку!.. Да после подобного сочетания Александр Борисович действительно за чмо деревенское держать меня будет!

Улыбнулась через силу и Ирина Генриховна:

— Ничего, когда ваш предшественник бывал у нас в доме, то они порой по утрам и не такие опыты на себе ставили.

— Что, две таблетки от головной боли и рюмка коньяку?

— Я бы не сказала, что именно так… а вот две рюмки армянского коньяка и одна таблетка от головной боли — это, пожалуй, ближе к истине.

Судя по тому, как стал действовать спазмалгон, лекарство в аптечном киоске МУРа не бодяжили, и она вдруг почувствовала, что мозги вновь возвращаются в рабочее состояние. Даже промелькнула мыслишка, что неплохо было бы запастись здесь парочкой упаковок спазмалгона про запас, однако тут же отбросила эту мысль как кощунственную.

Дима! Ее Дима Чудецкий! И его подозревают в убийстве семнадцатилетней девочки.

Ничего страшней невозможно было и придумать.

К тому же ограбление квартиры… Мерзкое, кощунственное ограбление, в котором тоже повязан ее ученик…

Она сглотнула подступивший к горлу ком, заставила себя откашляться.

— А вы… не могло случиться так, что Дима с товарищем зашли еще к кому-то в этом доме, а следователь ухватился за первую попавшуюся версию?

Яковлев отрицательно качнул головой:

— В этом отношении ошибка исключена. Нам точно известно, что, перед тем как приехать к Лопатко, Чудецкий звонил ей, видимо договариваясь о встрече, и уже после этого он и тот второй, которого вы видели на экране, приехали к ней. Также были опрошены все жильцы этого подъезда, которые в это время были дома, и все, как один, показали, что в этот час гостей у них не было.

Осознавая, что она пытается найти хоть какую-нибудь спасительную лазейку для Чудецкого, Ирина Генриховна уныло кивнула и негромко спросила:

— А этот… второй… Кто он?

— Выясняем, — односложно ответил Яковлев, внимательным и одновременно прощупывающим взглядом наблюдая за своей гостьей. — Ирина Генриховна, я, конечно, понимаю ваше состояние и вашу боль за своего ученика, и мы сделаем буквально все, чтобы вычислить убийцу Валерии Лопатко, но вы и нас правильно поймите — все, точнее, почти все говорит не в пользу Чудецкого. И пригласил я вас не только для того, чтобы вы опознали его, но еще и для того, чтобы мне самому понять, способен ли он на убийство.

Он сделал ударение на слове «способен» и замолчал, понимая, насколько непростую задачку поставил перед женой Турецкого. От самого Турецкого он уже знал, что Чудецкий — пианист от Бога, что Ирина Генриховна видит в нем восходящую звезду и, когда он исчез из дома и к ней обратилась за помощью мать ее ученика, приняла в его розыске самое деятельное участие.

Ирина Генриховна подняла глаза на хозяина кабинета. Никогда раньше ей не приходилось отвечать на подобные вопросы, да она и представить себе не могла до этого момента, что ее могут спросить о подобном, и теперь пыталась найти в глазах начальника МУРа ответ уже на свой вопрос: «Насколько серьезно ваше подозрение, генерал? И насколько оно ответственно?»

Начальник МУРа понял ее правильно и кивнул утвердительно.

— Важно, очень важно. — Подумал немного и добавил: — Видите ли, обозначились кое-какие нюансы относительно ограбления квартиры Лопатко, я вам о них скажу чуть позже, и оперативникам, которые работают по этому делу, крайне важно знать психологический портрет Чудецкого.

— То есть способен ли он на подобное убийство или нет?

— Совершенно точно. Можно было бы, конечно, расспросить об этом его сокурсников, однако не хотелось раньше времени пускать круги по воде, так как ни к чему хорошему, я имею в виду Чудецкого, это не приведет.