...И грянул гром

— Слова, — процедил сквозь зубы Голованов, требуя подтверждения от Дронова, и тому ничего не оставалось, как согласно кивнуть. После чего покосился на сжавшегося у кресла Шматко и ледяным голосом произнес: — Не верю я этому козлу. Не верю! Жить хочет, с-сука, вот и крутит кота за яйца.

— Но… но почему?! — остановившимся взглядом уставившись на круто настроенного беспредельщика-отрицалу, которому человека замочить, что на асфальт высморкаться, выдохнул Шматко.

— Да потому что жить хочешь, с-сука, и за каждую кишку лапками цепляешься! — прошипел Дронов.

— Погоди, не мельтеши! — осадил не в меру разошедшегося лейтенанта Голованов. И, уже уставившись на Шматко, в глазах которого вдруг ожили искорки надежды: — Чем докажешь, что ребята живы?

Шматко шевельнулся на полу, и если до этого его глазки бегали с «немца» на «молодого беспредельщика», то теперь он смотрел только на Голованова. Он сглотнул слюну и почти выдавил из себя:

— Я… я покажу… где они сейчас.

Голованов покосился на Дронова, лицо которого медленно приобретало нормальный человеческий цвет.

— Веришь? Дронов пожал плечами.

Это был тот момент, когда надо было принимать решение, и Голованов решительно произнес:

— Хорошо. Поехали!

— Но… но их охраняют. Боевики.

— Сколько?

Почувствовав, что у него тем не менее еще остается шанс на жизнь, Шматко сморщил лоб:

— Кажется, было четверо. Да, четверо. Пятым был Аслан. А сейчас… сейчас не знаю.

— Кто это… Аслан?

— Старший над боевиками Бая.

— То есть как бы начальник службы собственной безопасности? — уточнил Дронов.

— Да!

— Ладно, поверю, — уже чуть спокойнее произнес Голованов. — Когда ты видел их в последний раз?

— Вчера. Днем.

— А если их за это время…

Было видно, как на шее Шматко дрогнул кадык, и он заспешил, заторопился, глотая окончания слов:

— Нет! Нет, нет! Они не могли! Нет!

— Почему?

Надо было отвечать, и зрачки Шматко наполнились ужасом отчаяния.

— Вы… то есть они… исполнители. А Аслану… ему надо выбить из них Похмелкина.

Вновь сглотнул скопившуюся во рту слюну, облизал языком ссохшиеся губы:

— Заказчика. Это слово он произнес почти неслышно.

— Они хотят, чтобы парни показали на Похмелкина как на заказчика этой мокрухи? — уточнил Голованов.

— Да.

— И что?

На этот вопрос майор только плечами пожал, а Голованов… Он смотрел на поверженного продажного мента, а перед глазами стоял изувеченный боевиками Аслана Дима Чудецкий и разбитыми в кровь губами молил их о пощаде. Майор запаса Голованов не понаслышке знал, что такое допрос с пристрастием и на что способны ошалевшие от крови, озверевшие боевики. И еще он подумал, что сейчас бы самое время вломиться на ту квартиру, где эти скоты пытают Чудецкого с Вассалом, и крушить их… крушить до того момента, пока все не зальются своей собственной кровью, и в то же время ясно осознавал, что это будет полным провалом всей операции. Как только Похмелкин-младший узнает об освобождении своих столичных гостей, он сразу же свернет производство наркоты, а доказать его личную причастность к этому производству можно будет только в момент истины.

И еще он вдруг поймал себя на мысли, что думает только о спасении сына Марины и в то же время ему совершенно безразлична судьба Вассала.

Очнулся от голоса Дронова, резко прозвучавшего в тишине:

— Адрес?

Этот вопрос предназначался хозяину квартиры, и тот, окончательно осознавший, что еще можно побороться за свою жизнь, повернулся лицом к «беспредельщику»:

— Чей?

— Ты не крути! — взревел лейтенант. — Адрес, где твои козлы ребят держат?

Шматко перевел глаза на стоявшего перед ним Голованова и вновь облизал языком пересохшие губы:

— А какой мне смысл?.. Смысл какой вам этот адрес давать, ежели вы меня… все равно…

— Адрес, сука! — рявкнул было Дронов, однако Голованов только покосился в его сторону, и тот замолчал, тяжело дыша.

— Адрес — это твой единственный шанс прямо сейчас не сыграть в ящик.

— А потом? — схватился за спасительную соломинку вскинувшийся Шматко.

— А что — потом? — пожал плечами Голованов. — Зачем ты мне «потом» нужен будешь? Лишний груз на себе тащить?

По настороженной тишине, воцарившейся в комнате, можно было понять, что этот продажный мент верит и не верит в неожиданный поворот.

— А где… гарантия где? — с хриплым клекотом в груди выдавил он из себя.

— Гарантия, спрашиваешь, где? — усмехнулся Голованов. — Гарантия — это элементарная логика, если, конечно, ты еще можешь что-либо соображать.

Казалось, что еще секунда — и хозяин квартиры взглядом просверлит его насквозь.

— Я… я хочу понять, в чем гарантия, — упрямо повторил он, не сводя глаз с Голованова.

— Гарантия в том, что никому из нас, — Голованов кивнул на Дронова, — не нужен в городе лишний хипиш. Одно дело, если мы тихо и без лишней крови вытащим отсюда своих ребят, и совершенно иной разворот, если на этой хате найдут зажмуренного мента с биркой на левой ноге и твои же собратья по погонам начнут землю копы-тить, чтобы узнать, какой же это Змей Горыныч осмелился задуть лампадку.

Замолчал и спросил в упор:

— Врубаешься?

Шматко «врубился», однако он не был бы ментом, если бы не задал вполне оправданный вопрос: