...И грянул гром

Звонок был от Марины Чудецкой, и по одному только ее голосу, наполненному тревогой, можно было догадаться, что с Димой что-то случилось и срочно требуется помощь. И еще Ирина Генриховна невольно подумала о том, что, видимо, не зря зациклилась сегодня на своем ученике, хотя, казалось бы, и без него хлопот выше крыши.

– Ирина Генриховна, дорогая… – голос звонившей буквально вибрировал от волнения, – Дима… Дима пропал.

– Это… это как – пропал?

– Ну ушел из дома – и нет его.

– Простите, а разве он не заболел?

– Заболел?.. – эхом отозвалась Чудецкая. – Нет! Нет-нет. Он совершенно здоров был. Да и вчера, когда я уезжала на работу…

– Простите, но я-то думала, что он действительно загрипповал и оттого уже второй день не появляется в училище. И сама только что вам звонила.

– Господи, да здоров он был, здоров! – едва ли не рыдала мать Димы. – И вчера, когда я уезжала на работу, он тоже собирался в училище. Я и вечером, когда вернулась домой, и ночью, когда глаз не сомкнула, и утром, когда обзвонила всех его друзей…

– Выходит, он еще вчера ушел из дома – и до сих пор от него ни звонка, ни привета?

– Да! Да, да, да!

– И часто с ним подобное случается?

– В том-то и дело, что первый раз.

– Что?.. – удивилась Ирина Генриховна. – Он ни разу не оставался ночевать у приятелей? Или…

Она хотела сказать «у девушки», но ее опередила Чудецкая:

– Господи, да не в этом дело, оставался он у кого-нибудь или не оставался! Конечно, случалось, что и дома не ночевал. Но… вы только поймите меня правильно. Договоренность у меня с ним: если у кого-нибудь остается или загулял не в меру, он всегда звонил мне и предупреждал, что ночью домой не придет или же придет поздно вечером. А тут… как в пропасть провалился.

Слушая взвинченный голос Чудецкой, Ирина Генриховна вдруг переключилась мысленно на свою собственную дочь, которая пока что ночует только дома, и невольно подумала о том, что не за горами тот час, когда она вот так же будет не спать вечерами, поджидая Нинку с дискотеки или со студенческой гулянки. И почувствовала вдруг, как сжалось сердце и болезненным холодком кольнуло под ложечкой.

– Простите, Марина Станиславовна, а вы… вы пробовали прозвониться Диме? Он же с мобильником не расстается.

– Неужто не пробовала! – совершенно глухим, неожиданно севшим голосом отозвалась Чудецкая. – Через каждые десять минут номер набираю.

– И что? Долгое, очень долгое молчание, тяжелый вздох и…

– Не отзывается, я… я уж не знаю, что и думать. Даже больницы все обзвонила.

– А в милицию… в милицию не обращались?

– Нет, – отозвалась Чудецкая и замолчала, видимо думая о чем-то своем.

– Но почему – нет? – удивилась Ирина Генриховна. – Если Дима пропал и не отзывается на мобильный звонок…

– Ну, во-первых, в милиции просто посмеются над тем, что совершенно взрослый парень не ночевал всего лишь одну ночь дома, а его мать-дура уже с ума сходит по этому поводу, а во-вторых… – Она замолчала, видимо не решаясь рассказать что-то глубоко тайное, может быть, даже очень неприятное, – наконец собралась с духом и негромко, будто боялась, что ее может услышать кто-то совершенно посторонний, сказала: – У Димы, как и у всякого творческого человека, маленькая склонность…

– К легким наркотикам? – чувствуя нарастающую заминку, подсказала ей Ирина Генриховна.

– Да, к легким, – торопливо подтвердила мать Чудецкого. – Он иногда с друзьями… баловства ради… – И уже чуть повысив голос: – Но вы-то откуда про это знаете?

– Да вроде бы как догадывалась.

– Догадывались?.. И… и что? Ирина Генриховна пожала плечами:

– Да в общем-то не увидела в этом ничего криминального. Студенты!

– Вот! Правильно! – взвился голос Чудецкой. – Вы не увидели в этом ничего криминального! Потому что вы музыкант. Интеллигент. А в милиции, простите меня за это слово, в каждом мальчике, который хоть раз выкурил сигаретку с планом, видят законченного наркомана. И стоит мне только обратиться к ним с официальным заявлением об исчезновении Димы, так они в первую очередь прокрутят всех его друзей и знакомых, среди которых есть и довольно неблагополучные ребята. А это… В общем, вы сами знаете, как легко замарать имя человека и как трудно его потом отмыть. И случись что с Димой… Ведь его же сразу поставят на учет в их наркоконтроль.

В словах Чудецкой была доля истины, и Ирина Генриховна не могла не спросить:

– Я могу чем-нибудь помочь?

– Да! Пожалуйста. Именно поэтому я вам и звоню.

– Чем?

– Ну-у, я знаю от Димы, что ваш муж – крупный человек в прокуратуре, так, может, он… по своим каналам…

– Но он сейчас в госпитале, – может быть, излишне резко ответила Ирина Генриховна. – И-и… и я не знаю, сможет ли он сейчас хоть чем-то помочь.

Измученная исчезновением сына, Чудецкая, видимо, надеялась на совершенно иной ответ, она надеялась на помощь, и слышно было, как она хлюпнула носом:

– Простите, я не знала. До свидания.

– И все-таки, – остановила ее Ирина Генриховна, – я попробую переговорить с Александром Борисовичем.

– Но ведь он же…

– Сегодня я буду у него и вечером перезвоню вам по домашнему телефону.

– Может, лучше по мобильнику?

– Хорошо.