И грянул гром, услышь крик мой…

– Фу, чепуха, – засмеялся Т. Дж. – Просто наша старушка Кэсси поняла наконец, как ей выгодней себя вести, чтоб больше не вспоминать, какая у мистера Симмза тяжелая рука.

Я сжала кулаки, спрятав руки за спину, глаза у меня по-логановски сузились, стали как щелки, но свой язычок я попридержала.

Стейси поглядел на меня в недоумении, потом отвернулся, заметив:

– Лучше пошли-ка в школу.

Я послушалась, но тут Джереми легонько тронул меня за плечо.

– К-Кэсси, ты не должна была так. Наша… противная Лилиан Джин… она не стоит того.

Я с удивлением посмотрела на Джереми, пытаясь понять его. Но он пугливо отступил от меня и побежал по дороге за сестрой.

– Вот увидишь, мама задаст тебе порку, – сказал Малыш, полный чувства собственного достоинства, все еще кипя от негодования, когда мы подошли к школе. – Я ей обязательно скажу.

– Нет, не скажешь, – вмешался Стейси.

Все головы повернулись к Стейси, и настала внезапная тишина.

– Это касается только Кэсси и Лилиан Джин. Это их дело. И никто никому ничего не скажет, понятно? – он посмотрел прямо на Т. Дж., встретился с ним взглядом и повторил: – Никто.

– О чем ты говоришь! – воскликнул Т. Дж. – Какое мне до этого дело. – И, минуту помолчав, добавил: – У меня своих забот хватает, чтоб волноваться, что Кэсси унижается перед этой Лилиан Джин. Тоже мне, дядя Том в юбке.

Я чуть было не взорвалась, но вовремя сжала губы и не позволила гневу возмущенно вырваться наружу.

– Скоро ж выпускные экзамены, через две недели, сам знаешь, старик. На этот раз я никак не могу на них провалиться, – продолжал Т. Дж.

– Не можешь, так не провалишься, – сказал Стейси.

– Чушь, в прошлом году я тоже так думал. Но твоей маме трудней всего сдавать экзамены. – Он замолчал, вздохнул и рискнул: – Вот если бы ты был хорошим другом и спросил у нее, какие вопросы она будет…

– Ти-Джей, не подбивай меня больше ни на какой обман! – сердито воскликнул Стейси. – После всех неприятностей, какие я из-за тебя вытерпел в прошлой четверти, сам доставай вопросы, сам спрашивай маму! И если ты еще хоть заикнешься про контрольные и прочее, я знаешь что сделаю…

– Ладно, ладно, – улыбнулся Т. Дж., прикидываясь виноватым. – Просто я собирался кое-что выяснить.

– У меня предложение, – сказала я, не в состоянии удержаться от «дружеского» совета.

– Какое?

– Попробуй позаниматься.

После того как в первый же день нового года дядя Хэммер уехал от нас, я с папой отправилась в лес – по коровьей тропе в укрытую туманом ложбину, где лежали поваленные деревья. Мы постояли, посмотрели еще раз на эту разруху, потом сели на поваленного друга – одного из многих – и обсудили все спокойно, достойно, наблюдая тихую скорбь леса.

Когда я описала папе всю строберийскую историю, он медленно произнес:

– Ты же знаешь, библия учит нас прощать?

– Да, папа, – сказала я, ожидая, что он скажет дальше.

– И если тебя ударили по одной щеке, подставь другую?

– Да, папа.

Папа пригладил рукой усы и посмотрел вверх на деревья, стоявшие, как часовые, на краю ложбины, словно прислушиваясь.

– Но на самом-то деле, я думаю, библия вовсе не учит тебя быть дурой. Когда-нибудь, может статься, я смогу простить Джону Андерсену, что он погубил эти деревья, но я не собираюсь забывать, что он это сделал. Как я представляю себе, прощать вовсе не значит подставить себя под удар, позволить себя погубить. И если бы я не сделал того, что сделал, вот тогда я бы себе не простил этого, в этом истина.

Я мрачно кивнула. Папа перевел взгляд с деревьев на меня.

– Ты очень похожа на меня, Кэсси, но у тебя вспыльчивый характер, как у дяди Хэммера. Такой характер может втянуть тебя в беду.

– Да, папа.

– А теперь про эту твою историю с Лилиан Джин, ведь многие сочли бы, что ты должна была выполнить, что она потребовала… Может, ты и должна была…

– Папа!

– Кэсси, тебе придется не раз столкнуться с этим в жизни: например, тебе не хочется чего-то делать, а надо, иначе ты не выживешь, понимаешь? Поверь мне, этот случай с Чарли Симмзом, как он поступил с тобой, мне ненавистен не меньше, чем дяде Хэммеру, но мне пришлось взвесить тот вред, какой нанесли тебе, и вред, какой могли бы нанести, если бы я добрался до Симмза. Если бы я добрался до Чарли Симмза и отделал его хорошенько, как мне того очень хотелось, вред для нас всех был бы куда больше, что тот, какой нанесли тебе. И я решил не вмешиваться. Мне очень горько это невмешательство, но я могу жить дальше, приняв такое решение.

Но, видишь ли, Кэсси, все могло обернуться иначе: я бы не вмешался, а они все равно взъелись бы на меня и, в конце концов, дожали. То же самое в твоем случае, детка. Иногда ты просто не можешь уступить, сдаться, напротив, ты должна непременно выстоять. Но это решать тебе самой, уступить или бороться. В этой жизни ты должна завоевать уважение к себе, никто его тебе не подарит. Уметь держать себя, знать, чего добиваешься – вот как завоевывают уважение других.

Но помни, моя малышка, ничье уважение не сравнится с самоуважением.

Понимаешь меня?

– Да, папа.