И грянул гром, услышь крик мой…

Когда поля кончились и грэйнджеровский лес с обеих сторон украсил дорогу опахалами из низко свесившихся длинных еловых веток, из чащи вынырнул тщедушный мальчишка и обвил худой рукой Стейси. Это был Т. Дж. Эйвери. Его младший братишка Клод возник секундой позже, робко улыбаясь, словно ему было от этого больно. Оба мальчика были без башмаков, а праздничная одежда, замусоленная и потрепанная, свободно свисала с их тощих фигур. Эйвери были испольщиками на земле Грэйнджера.

– Привет, – сказал весело Т. Дж., приноравливаясь идти в ногу со Стейси. – Стало быть, открываем новый учебный год, а?

– Да-а, – вздохнул Стейси.

– Брось, парень, не вешай носа. – Т. Дж. явно веселился. – Твоя мама и в самом деле мировая училка. Уж я-то знаю.

Еще бы не знать. Он провалился у мамы в прошлом году и теперь шел к ней в класс второгодником.

– Отвали! Тебе легко говорить! – взвыл Стейси. – Не тебе придется сидеть весь день в классе у собственной матери.

– Легче смотри на вещи, – посоветовал Т. Дж. – Подумай, какая у тебя выгода. Ты же обо всем будешь узнавать раньше нас. – Он криво ухмыльнулся: – Всякие там контрольные…

Стейси сбросил руку Т. Дж. со своего плеча.

– Если ты об этом, ты не знаешь нашу ма.

– Не психуй, – отпарировал бесстрашно Т. Дж. – Мне просто стукнуло в голову. – На миг он смолк, потом предложил: – Хотите, расскажу все про вчерашний поджог?

– Поджог? Какой поджог? – вскинулся Стейси.

– Уж не хочешь ли ты сказать, парень, будто ничего не знаешь об этом? Поджог у Бэррисов. А я-то думал, твоя Ба отправилась туда ночью, чтоб лечить их.

Мы, само собой, знали, что бабушку ночью вызвали к больному. Она умела лечить, и когда кто-нибудь из соседей болел, чаще звали ее, чем доктора. Но про поджог мы ничего не слышали, да и кто такие Бэррисы, я знать не знала.

– Стейси, о каких Бэррисах он говорит? Я что-то никаких Бэррисов не знаю.

– Да они не здесь живут, а на том берегу Смеллингс Крика. Иногда приходят в нашу церковь, – заметил рассеянно Стейси. И тут же снова обратился к Т. Дж.: – И правда, было уж поздно, когда за ней пришел мистер Лэньер. Сказал, мистеру Бэррису сильно худо и хорошо бы, бабушка пошла помочь ему, только про поджог он ничего не сказал.

– Сильно худо? Хуже некуда, его ж чуть заживо не сожгли! И его и двоих его племянников. А знаете, чьих это рук дело?

– Чьих? – воскликнули мы со Стейси вместе.

– Нет уж, раз вам ничего про это не известно, мне тоже следует держать язык за зубами, чтобы не ранить ваши нежные ушки. – Т. Дж. с обычной своей мерзкой привычкой оборвал рассказ на самом интересном месте.

– Брось свои штучки, Ти-Джей![4] – Я вообще недолюбливала Т. Дж., а уж когда он начинал ходить вокруг да около, и вовсе.

– Давай выкладывай, – сказал Стейси. – Раз начал, выкладывай все до конца.

– Понимаешь… – шепотом начал было Т. Дж., но замолчал, словно раздумывая, стоит ли нам все рассказывать.

В это время мы как раз дошли до первого из двух перекрестков и свернули на север; еще миля – и мы доберемся до второго перекрестка и тогда снова повернем на восток.

Наконец Т. Дж. открыл рот:

– Ладно, слушайте. Этот пожар у Бэррисов вспыхнул не случайно.

Кое-кто из белых поднес им спичку.

– Т-ты думаешь, их подожгли вроде как полено? – заикаясь, пробормотал Кристофер-Джон; от удивления глаза у него полезли на лоб.

– Но за что? – спросил Стейси.

Т. Дж. пожал плечами.

– Откуда мне знать, за что? Просто знаю, что это сделали, и все.

– А откуда ты знаешь? – с подозрением спросила я.

Он самодовольно улыбнулся.

– Потому что твоя мама заходила к нам по дороге в школу и рассказала об этом моей маме.

– Моя мама?

– Да! И видела б ты ее лицо, когда она вышла от нас.

– А что у нее было на лице? – спросил Малыш, впервые оторвав взгляд от дороги: так его заинтересовал этот разговор.

Т. Дж. с мрачным видом огляделся вокруг и прошептал:

– Смерть…

Потом с минуту подождал, чтобы слова его произвели ошеломляющий эффект, однако весь эффект был испорчен наивным вопросом Малыша:

– А на что смерть похожа?

Т. Дж. раздраженно повернулся к нам:

– У него что, совсем котелок не варит?

– Почему ты не говоришь, на что она похожа? – Малыш требовал ответа на свой вопрос. Ему тоже не нравился Т. Дж.

– На моего дедушку, как раз перед тем как его положили в гроб, – объяснил со знанием дела Т. Дж.

– А-а, – произнес Малыш, теряя всякий интерес к разговору и снова весь сосредоточиваясь на дороге.

– Нет, право, Стейси, – насупившись, покачал головой Т. Дж., – у вас что, все того, в вашем драгоценном семействе?

Стейси приостановился: он хотел решить, принимать слова Т. Дж. за оскорбление или нет; но Т. Дж. поспешил замять этот вопрос и продолжал уже в ином, дружеском тоне:

– Честное слово, Стейси, я ничего плохого не хотел сказать.

Пусть ваши детки украшение семьи, но по милости Кэсси меня чуть не выпороли сегодня утром.

– Так тебе и надо! – обрадовалась я.

– По милости Кэсси? – Стейси даже засмеялся.