I Hate You So Much (СИ)

Возможно, где-то внутри он даже скучает по Отам Спрингс. По ее наивному взгляду и краснеющим щекам каждый раз, когда он говорил что-то пошлое и грубое. Она была его, она была полностью его. И даже тот факт, что она произнесла эти три слова, адресовав их Зейну, не меняет его решение. Он все еще более чем уверен, что она была его. Он знал ее до каждого движения, даже не особо стараясь. Это так легко, просто чувствовать девушку, одним взглядом заставляя ее дышать чаще. Как касаться так, что ее кожа покрывалась мурашками. Как целовать, как двигать губами и языком, чтобы свести с ума. Небрежно, страстно, идеально.

Она была буквально зависима от него. Ломать такое чудесное создание было восхитительным удовольствием. Подводить ее к краю все ближе и ближе, совращая на поступки, каждый из которых грязнее предыдущего.

— Давай, Отам, просто сделай это.

И каким наслаждением было видеть, как легко она принимает поражение и покорно делает все, что он скажет ей. Абсолютно все.

— Это смешно, — фыркает Пейн, вырывая Найла из воспоминаний. — Она сидит в психушке. Кто выпустит самоубийцу спустя полгода?

— Ты блять меня спрашиваешь об этом?

Хоран делает несколько больших глотков, осушая бутылку до дна, и пустым взором смотрит на стену. Как это произошло?!

Одна угроза. Ровно одна угроза с его стороны помогла решить очень многие проблемы с этой девушкой в прошлом. Но в этот раз… такое ощущение, будто Спрингс лишь раззадорило это, придало сил. Она собирается бороться за спокойствие этих девочек фактически своей ценой? Ценой того, что она могла бы получить, просто скрывшись из этого города. Отам Спрингс собирается защитить Тесс Рей, а заодно и ее подружку Алексию Скотт от Него?

Он помнит, как все это началось, как довольный Малик хвастливо рассказывал им о милой девочке, с которой познакомился в баре, где та работала. Как та еле сдерживала себя, восхищенно смотря на Зейна. На тот момент у них уже было несколько девочек, с которыми они играли, но не было ничего серьезного, ничего опасного.

— Она выглядит такой невинной, — прыснул Луи, когда через несколько дней они решили сходить туда, чтобы проверить слова Малика. — Да, это определенно будет интересно.

Найл не чувствовал абсолютно ничего к Отам. Это было так. Но осознание того, что эта девушка теряет контроль и готова подчиниться любому его взгляду опьяняло, приводило в невероятный экстаз. Это был первый раз, когда он пошел против игры, против установленных правил и ограничений. Но, о боже! , он был явно не единственным, кто сделал это. Не нарушали условия разве что Гарри, да Зейн, хотя и в них он тоже не уверен.

Но именно с ней он нарушил правила. Не потому что она приглянулась ему или парню стало жалко Отам, нет. Никто не пытался спасти ее. Он не пытался спасти ее. Но он знал, что она должна была быть его.

Найл достает из кармана телефон, не обращая внимания на вернувшихся остальных парней в помещение, и набирает смс — «Последнее предупреждение, сладкая. Отступи. Или умри.»

Найдя в адресной книге номер девушки, он нажимает «отправить», и кидает свой блекберри на стол. Он уже собирается расслабиться и, может быть, вздремнуть немного, пока до него не долетает отрывок разговора.

— …Уверен, что психопатку выпустили, и она пытается помешать нашим играм с Тесс.

Он прикрывает глаза, стараясь не вдыхать слишком глубоко тяжелый и неприятный сладковатый запах марихуаны, и прислушивается к разговору двух людей.

— Психопатку? — переспрашивает Зейн, усаживаясь на край стола и слушая Лиама.

— Отам. Отам Спрингс.

— А-ах.

Малик кивает головой, с улыбкой на губах, вспоминая свою победу, и оглядывается на Найла. Зейн знает, что Найл был зол тогда, когда Отам сказала Малику, что влюблена в него. Он видел, как относился к девушке друг, но ничего не поделать, ведь игра продолжается. Никто не влюбляется, кроме жертвы — таковы условия.

— Что будем делать с ней? — спрашивает Лиам, затягиваясь. Он задерживает дыхание и задирает голову наверх, впуская тонкую струйку серого горьковато-сладкого дыма. Он не обращает внимания ни на Зейна, который распинается о том, как Спрингс признавалась ему в своих чувствах, как рада была услышать о том, что они «взаимны», и как шикарно и грязно они провели уикенд в его доме; ни на Найла, который хоть и делает вид, что задремал, но его сжатые в напряжении кулаки показывали, что тот слышал каждое (специально) громко сказанное слово Малика.

— «Когда нацисты пришли за коммунистами, я молчал, я же не коммунист», — процитировал Зейн. — «Потом они пришли за евреями, я молчал, я же не еврей. А потом они пришли за мной, и уже не было никого, кто бы мог протестовать»*.

— И что ты хочешь этим сказать?

— Мы сделаем так, чтобы когда Тесса поймет в чем дело, Отам уже ничем не сможет ей помочь. Будет слишком поздно, пожалуй, для них обеих.

* — Мартин Нимёллер.

P.S.: Diars, дорогая, с наступающим или уже с наступившим Днем Рождения! <3

========== -- 21.1 -- (Otam's story) ==========