И я там был

Джайпур довольно большой город с миллионным населением, с университетом, в котором, кстати, студентов обучала русскому языку одна русская женщина. Причем обучала на английском языке, поскольку ни одному иностранцу язык хинди тогда был не ведом, а индийские студенты могли свободно изъясняться на английском. Так вот она была приставлена к нам в качестве переводчика. И все наше общение с индийцами происходило с ее помощью.

Нас поселили в гостинице, разместившейся в добротном особняке, который располагался посреди огромного парка, населенного различными птицами и животными. Тихое, умиротворяющее место. Парк и особняк — это владение раджи, который живет в Дели, а свой дом сдает под гостиницу. Привезли нас туда ближе к вечеру, и по мере приближения к дому раджи городская суета уступала место успокоению. Утомившись от перелета и семичасового переезда на автомобиле, я вошел в свой номер, лег и тут же отключился. И вдруг, среди ночи, меня разбудил страшный крик! Кричало, по-моему, все, что населяло эту страну. Кричали обезьяны, кричали павлины, кричали еще какие-то неведомые мне животные и птицы. Все это предвещало рассвет.

Съемки в Индии — это валюта. Рабочий день — световой день. Выезжаем. Джайпур просыпается. Оживает город светлый, чистый и ясный. Это эмоциональное впечатление от полуобнаженных женщин в своих сари. От яркости цветов, украшающих все, что можно только украсить: дома, вывески, повозки, сбруи лошадей. От библейских лиц мужчин в чалмах. От полицейских в смешных шапочках с петушиными гребешками, вооруженных вместо обычного железа, упрятанного в кобуры, бамбуковой палкой. Повсюду: на автобусах, на машинах, на стенах домов красуются четыре физиономии: мужчины, женщины и детей — мальчика и девочки. Рекламируется идеальная семья. В Индии перенаселение. На огромных плакатах кинорекламы изображены актеры с двумя подбородками: хорошая жизнь — это сытая жизнь.

И при этом очень много нищих. Джайпур — город контрастов. Мы снимали в городе дипломатический раут, в съемках которого были заняты за грошовую плату индийские актеры. После съемок я наткнулся неподалеку на гору мусора. Кстати, и в Афганистане, и на Филиппинах, где я позже побывал, эти огромные кучи всевозможных отходов — большая проблема. И вижу, в этом мусоре копаются несколько человек. Когда один из них повернулся в мою сторону, я узнал в нем актера, которого мы приглашали на роль испанского посла. Вот такое нищенское существование! Да и о чем говорить, если за случайно подвернувшуюся съемку в массовке он получал всего десять рупий.

Но вообще-то, абсолютная нищета и полная свобода как-то безболезненно сочетаются в индийцах. Я не видел никакого уныния в глазах, никакой скорби. Все его имущество — палка, чалма и набедренная повязка. Он спит там, где его застала ночь. Он встает, ему никто ничего не приготовил, но он светел, у него вдохновенный взгляд. И это бросается в глаза.

Каждое утро наша группа вставала на рассвете, быстро завтракала и выезжала в один из пригородов Джайпура, где у одного из фортов, которыми окружен город, была оборудована съемочная площадка и где у нас происходили основные съемки.

На лужайке устанавливалась палатка, походный шатер эмира. От шатра к машине тянулась красная ковровая дорожка, вдоль которой с двух сторон стояли приближенные, «двор». Я играл министра иностранных дел и находился среди приближенных. А за нами стояли «боевые» слоны, арендованные, как я уже говорил, у местной туристической фирмы. Слоны стояли к нам в затылок, мордой к дорожке.

По сценарию мой персонаж являлся организатором заговора. Эмир должен был сесть в автомобиль, но в последний момент, почуяв недоброе, предлагал это сделать своему министру. И мой персонаж садился и ехал, зная, что в пути должен погибнуть во взорванном автомобиле. План был довольно сложный, и его снимали много раз в течение нескольких дней. К тому же надо было управляться с большой массовкой.

Утомительность съемок скрашивалась обходительнейшими действиями моего костюмера. Поскольку я был главным действующим лицом в эпизодах королевской охоты, костюмер целиком принадлежал мне. Это был настоящий профессионал. Он не упускал меня из виду ни на секунду. Он знал мой костюм досконально: что должно быть у меня на голове, на ногах, где какая пуговица — застегнута, где какая — расстегнута, он знал все до мелочей, о которых я и не задумывался. Он меня провожал в кадр, и как только я выходил из кадра, надо мной мгновенно раскрывался зонт, потому что жара там была, естественно, невыносимая. Такое профессиональное внимание для актера всегда приятно.