И имя мне – легион

Не знаю, как гномы бегают, но плавают они здорово, во всяком случае, на веслах. Особенно если сзади за ними гонится пусть и не весь флот империи Сянь, но одна из самых боеспособных его частей.

— Хей! Хей! ХЕЙ! — неслось над волнами. Если гномы так же как веслами машут своими молотами в кузнях, то и пресс в этом мире тоже никогда не изобретут, нет нужды.

— Дзинг. Твак. Тран. — морские змеи не только не отстают, но и догоняют, но остановить улепетывающий корабль не в силах. Прямое столкновение тяжело им далось из пары десятков гадов уцелело и способно продолжать бой всего лишь семеро. Для того чтобы поломать все весла этого мало, а маг, который уронил мачту куда-то делся. Его товарища, который, по всей видимости, коверкал руль, сняли стрелой из арбалета, когда он пытался повторить свое достижение. Остались одни стрелки. Всего семь штук. Но и эти семеро заыпают нас стрелами так, словно у каждого из лучников четыре руки. Нет, шесть. Должен же он чем-то еще и за поводья, ну или что там у него, держаться.

— Маг! Проклятье, как же там тебя… задержать их сможешь? — обратился ко мне Глорин, в горячке боя позабывший мое имя.

— Попробую, — решил я, прикинув остаток энергии, но ничего не обещаю.

Гарпун не кинуть далеко. Даже гному. Он слишком тяжелый для этого. А вот сила одержимого позволяет метнуть эту тяжеленную зазубренную пику довольно далеко. Правда, не очень метко, но мне уже протягивают следующий снаряд. Первого змея я поражаю только шестым броском. Он мгновенно отстает, свиваясь в воде кольцами и пытаясь выдрать инородный предмет из своего тела. Следующим же выстрелом я снова поражаю цель. Второй монстр остается невредим, а вот его всадник теперь напоминает редкую бабочку, попавшую в руки энтомолога.

— Замечательно, — хлопает меня по плечу, сбивая прицеливание, Глорин. — Давай, круши гадов! — Случайность, не более того, — хочу ответить я, но не успеваю. Из под воды вылетает тот самый змей, что нес на себе мага, свернувшего мачту. Вот только теперь в его руках лук. Стрела, оставляющая в воздухе ясно видимый светящийся след, несется в меня, пробивает энергетический доспех и входит прямо в то место, где расположен спрятанный в толще плоти амулет.

Больно не было. Просто зрение тела вдруг свернулось, как изображение телевизора, у которого выдернули шнур, а мою сущность, находящуюся в глубине амулета, швырнуло о стенку беседки, разорвав контакт с Сардасом. Последнее, что я успел увидеть, перед тем как полностью оказаться в пространстве артефакта, был полупрозрачный силуэт полуэльфа, ошеломленно смотрящего на собственное тело в ареоле перламутрового сияния.

— Кажется, я попал, — с какой-то горькой обреченностью буркнул я, окончательно утрачивая ощущения, связанные с нахождением в реальном мире. — Наверняка гномы, после того как выйдут из боя, просто выбросят труп неудачливого чародея в море, не заметив в глубине раны амулет, который вряд ли даст мне возможность захватить себе в пользование тело какого-нибудь рака, который будет объедать гниющую плоть с ребер. Интересно, а каков шанс, что мне, в таком виде, из этой чертовой соленой лужи-переростка удастся выбраться? Один из миллиона? Меньше? Одна надежда остается, что какой-нибудь сянец-подводник, которых тут, как оказалось, бегает превеликое множество, лет через пятьдесят заметит в остатках небольшого скелета блестящую побрякушку и займется мародерством… и тут мой взгляд наткнулся на кресло в центре беседки. Оно было занято очень бледной, почти прозрачной, без всяких полу, тенью. И того, кто сидел там, я отлично знал.

— Сардас, что с тобой происходит?! — силуэт, несомненно, принадлежащий Сардасу, мой вопль проигнорировал, но все равно, одно его появление заставило меня отложить в сторону панические мысли о том, что будет делать одна незадачливая душа, когда пригодные для использования запасы энергии истощаться.

Полуэльф сидел на троне посреди беседки, вот только его руки, ноги и даже шея оказались плотно окутаны переливающимися полотнами, выходящими из подобия кресла и, кажется, ограничивающими его свободу перемещения. Жгуты энергии по-прежнему соединяли его с беседкой, и забрать немного энергии у безучастного ко всему донора не составило труда, но только холод, которым я пытался его подлечить, успехов не принес. В кресле по-прежнему сидел полупрозрачный силуэт, игнорирующий окружающую действтилеьность.

— Что же с тобой такое? — задумался я, всерьез обеспокоенный его молчанием. — Что же эта гадская стрела натворила то, а?