И исходит дьявол

— Это был самый настоящий трюк, — сердито выкрикнула Мэри Лу. — Не смотри ему в глаза и, ради бога, выставь его!

— Вы слышите, — лицо Ричарда побелело, а в голосе послышались угрожающие нотки. — Вам лучше убраться — пока я не вышел из себя.

— Очень жаль, что вы оказались столь упрямы, мой молодой друг, — холодно и резко сказал Моката. — Оставляя Саймона здесь, вы подвергаете большой опасности и его и себя. Но поскольку вы отказываетесь от разумного и не позволяете мне его забрать, то разрешите хотя бы поговорить с ним самим минут пять.

— Ни пяти секунд! — Ричард отступил от двери и недвусмысленным жестом указал Мокате на выход.

— Ну, хорошо! Если это и есть ваше последнее слово!

Моката весь распрямился. Казалось, что он при этом увеличивается в размерах. Какая-то ужасная сила и энергия начала вдруг сотрясать его жирное тело. Они чувствовали, как она исходит от него, а слова стекали с его губ, как капли ледяной воды стекают с сосульки над замерзшим озером — так же медленно и четко.

— В таком случае этой же ночью я пошлю в ваш дом Посланника, и он заберет от вас Саймона живым или мертвым!

— Вон! — процедил Ричард сквозь зубы. — Будь ты проклят — вон!

Не говоря более ни слова, Моката вышел. Мэри Лу перекрестилась. Ричард обнял ее за плечи, и они вышли вслед за ним в незакрытую дверь.

Ни разу не оглянувшись, он тяжело побрел по длинной, освещенной солнцем дорожке и казался теперь обычным прохожим. Но вдруг Ричард почувствовал, как Мэри Лу уткнулась головой в его плечо и затряслась в глухих рыданиях.

— Милый, — с трудом выговорила она, — я боюсь этого человека, я боюсь. Ты видел?

— Видел? Что, моя дорогая? — спросил он, слегка недоумевая.

— Как! — сквозь рыдания выдавила Мэри Лу. — Он идет под солнцем, но от него нет никакой тени.

«ГОРДОСТЬ ПАВЛИНОВ»

Гостиница, расположенная в деревушке поблизости Кардиналз Фолли, была так же стара, как и сам дом. Когда-то она была не такой малоприметной, но изменившаяся в XVIII веке сеть основных проезжих дорог оставила ее на обочине бурного движения жизни. Она много раз и достраивалась и перестраивалась, и долгое время находилась в почти безнадежном состоянии. В том виде она дожила до того момента, когда несколько лет назад вышел в отставку личный слуга жившего неподалеку состоятельного лорда. Слугу звали Джереми Уилкес.

Только одно обстоятельство заставило Джереми уйти в отставку — это хронический радикулит. Именно он сделал невозможным сопровождение хозяина в многочисленных поездках.

И все это время, упаковывая и распаковывая одежду его светлости, путешествуя с ним в шикарных вагонах, живя в первоклассных отелях разных стран, Уилкес лелеял одну, единственную мечту — стать собственником «дома» для джентльменов.

Когда вопрос об отставке был решен, Джереми высказал свое сокровенное желание хозяину. И тот благодушно посоветовал купить и отреставрировать старую гостиницу. Правда, при этом он высказал сомнение, что Джереми сможет управляться с ней безубыточно и, по наивности, добавил, что, несмотря на долгий срок службы, Джереми вряд ли накопил достаточную сумму.

А вот в этом-то его светлость был абсолютно не прав. Конечно, сама по себе зарплата Джереми была скромной. Но в течение многих лет ему приходилось защищать своего хозяина от многих поколений мелких жуликов. Это была его обязанность, но от нее он часто имел хорошие чаевые. К тому же никогда не поддавался на уговоры других слуг, предлагавших поставить «на лошадку». В общем, теперь у него имелись такие сбережения, которые бы очень удивили хозяина, узнай он о них.

Но мистер Уилкес скромно попросил его светлость еще раз проявить доброту и, когда в его поместье будет слишком много гостей и их подчиненных, отсылать часть к нему на проживание. Этот уговор сработал замечательно, и мистер Уилкес очень быстро претерпел метаморфозу, превратившись из слуги джентльмена в хозяина «Гордости павлинов».

Очень скоро старая гостиница зажила новой жизнью, хотя и не такой бурной, как в каком-нибудь мотеле у оживленной трассы. Но стала хорошо известной среди определенного круга любителей спокойных уик-эндов на живописной природе. Этому способствовали и старательное внимание к посетителям мистера Уилкеса, и незаурядные способности его жены.

Рекс, конечно, хорошо знал это местечко из своих предыдущих посещений Кардиналз Фолли. Слегка запыхавшийся, он поспешил войти в обеденный зал гостиницы, довольно приятно обставленный, но дубовый потолок которого едва не касался его головы.

Танифь сидела там в совершенном одиночестве. Она сразу же увидела его, вскочила со стула и бросилась навстречу. Она сжала обе его руки своими ладонями с силой, совершенно удивительной для ее тонких пальцев. Она была бледна и несобранна. Зеленый облегающий костюм Танифь был помят и испачкан землей во время ужасных приключений накануне, хотя, очевидно, она сделала все возможное, чтобы привести себя в порядок. Глаза были затуманены напряжением и недосыпанием и казались неестественно большими. Она слегка дрожала, когда прижалась к Рексу.

— О, слава богу, ты пришел!