I измерение

– Тихо! Тихо! Товарищи! – тетушка остановила развоевавшуюся Людмилу. – Конечно, ребенок предоставлен самому себе. Отцу некогда, матери тоже. Она чувствует большую свободу. Вот и ведет себя так, только затем, чтобы вы, родители, обратили на нее внимания. Вы, Александра Васильевны, даже если приходите с работы поздно, зайдите к дочери, посмотрите, спит ли она, проверьте ее портфель. Это не сложно, каких то 5 минут. Побеседуйте с ней насчет поведения. Скажите, что стоит контролировать себя. Не бросаться с когтями и зубами на людей. Я, конечно, провела с ней беседу, но ребенок добивается внимания не моего, а лично вашего! Вы понимаете меня, Александра Васильевна?

– Иначе мы будем вынуждены подать заявление с подписями родителей и самих учеников директору об исключении вашей дочери со школы, – поднялась с места Валентина Васильевна, учительница физики и член родительского комитета.

– И пусть тогда ее папа возит в Назимовск в школу, – съязвила Людка.

– И то, если ее туда с такими рекомендациями возьмут, – отрезала сухо Валентина Васильевна.

«Вот-вот, – горько думала Шурка, – тоже мне сестрицы! Нет, чтоб поддержать, они наоборот первые же и топят!»

– А вашу девочку, Валентина Васильевна, Надя тоже бьет? Она-то у вас не тоненькая, не болезненная. Такую, чай, не толкнешь! – обратилась Шурка к старшей сестре.

– Да твоя! Хоть черта ей поставь, она у него рога на живую обломает!

– Так что же ваши дети терпят? Собрались бы всем классом, да всыпали бы ей горячих!

– Я удивляюсь вашей тактике, Александра Васильевна! Как так можно, собственного ребенка! Да и вообще, что за пропаганда насилия!

– Мои слова, Вера Владимировна, – сказала Шурка возмущенной учительнице, – что и ваши будут пущены по ветру. И мы, взрослые, ничего не решим за наших детей. Это их класс. Вот пусть устраивают собрание, вызовут Надьку туда, потребуют ответа. Вызовут на Совет Пионеров, в конце концов. Дайте ей какую-нибудь общественно полезную работу, если ей так не хватает внимания. Сначала поработайте с ребенком, узнайте его. А вы сразу: «исключить!», «пусть папа возит!» Раскудахтались, куры на насесте! Облачились в шубы, да сидите, палец о палец не ударите! – с этими словами Шурка поднялась и вышла из класса.

– Вот видите! – закричала Людка, показывая на дверь, куда только что ушла сестра. – Как с гуся вода! Мы же еще и виноваты остались!

– С другой стороны она права, – призналась Тетушка, – это действительно так, мы же не работаем…

– Знаете что, – Валентин Васильевна решительно направилась к выходу, -с этим волчонком хоть работай, хоть нет, он все равно зверенышем останется! Я все равно добьюсь, чтобы Емельянова в одном классе с моей дочерью не училась! – с этими решительным выводом разошлись и другие родительницы.

* * *

Вечером приехал Димка Емельянов. Шурка налила в умывальник воды, подала полотенце, стала собирать ужин. Надька сидела тут же со столом и рассматривала привезенные отцом яркие красочные книги.

– Ну вот, – болтала она, рассматривая картинки, – будет теперь чем вечерами заняться.

Отец умылся, подошел к столу.

– Так, Надежда, собирай книги. И чтобы я на кухне тебя с ними не видел! – строго, но мягко сказал он.

Надька поспешно унесла книги к себе в комнату и любовно расставила в новом книжном шкафу.

– Сегодня на родительское собрание ходила в школу, – как бы нехотя сказала Шурка.

– Что говорили? – зачерпывая большой деревянной ложкой борщ, спросил Димка.

– Жаловались на Надьку. Учительница, родительницы, – все до единой.

– На что именно жаловались?

– На поведение. Всех она там бьет смертным боем.

– Что и мальчишек? – удивился Димка.

– Представь себе, – усмехнулась жена. – Людка Мейдзи так громче всех орала: детишек ее наша Надька совсем забила, затюкала. А Валька – сестрица тоже! Так та вообще на исключение со школы настаивает. Говорит, пусть тогда ее папа возит в Назимовск. И то, если примут ее там с такими рекомендациями.

– Ну а ты чего?

– Ничего. Говорю, вы сначала ребенка займите чем-нибудь, поработайте с ними сами над его поведением. Почему класс молчит? Коллектив безмолвствует?

– Да нет там никакого коллектива, – махнул рукой Димка. – Каждый выпендриться хочет. Мама что ни директор, так секретарь!

Шурка кашлянула.

– Да-да, я о тебе говорю, и о себе. Вот наша Надька – дочка главбуха и личного секретаря председателя. Женькой и Максим Мейдзи – дети председатель колхоза. Павел и Маринка Алмаз – дети директора школы… И они там все такие! И каждый тянет одеяло на себя, не так ли? Это еще маленькие, а подрастут, что будет?

Но тут вошла Надька и Димка замолчал. Потом хмуро спросил:

– Значит, ты у нас драться горазда направо и налево?!

Надька опустила голову.

– Не слышу твоего ответа!!

– А чего они…

– А ты чего?!

Надька молчала.

– Драться, конечно, стоит, но только за правое дело. И то, после того, как станет ясно, что словами это дело не отстоять. Все Надежда, к этому разговору я больше не возвращаюсь. Но ты его должна твердо запомнить и заучить, как таблицу умножения, на всю жизнь!