И каждый день за веком век

Направляясь к сложенным в отдалении камням, готовым к отправке, я отметила, что совсем не устала. Идти оказалось легко и приятно (сказывалось малое притяжение далекого времени). Если бы еще не вонь от одежды, жизнь совсем бы наладилась.

Укрывшись за огромными каменными глыбами, мы дождались, когда наступит ночь, и Фордайс начал транспортировать огромные камни к городу. Валуны под два метра длиной вереницей летели друг за другом и плавно опускались на землю. И если бы не свет луны, я бы этого не увидела.

Без привычного электричества мегаполиса я наконец поняла значение выражения «кромешная тьма».

Когда камни закончились, я тихо спросила:

– Что дальше?

– А дальше я буду спасать древний город, чтобы через несколько дней, после землетрясения и цунами, он не ушел под воду.

– Как?.. – Но тут я поняла, что Фордайс собирается сделать, и вспыхнула: – С ума сошел?! Ты не выдержишь и умрешь! Что мне тогда делать с твоим трупом?

– Как приятно, когда в тебя верят. Все, не отвлекай меня, – отмахнулся Редклиф.

– Что?.. – задохнулась я.

Но творец уже опустился на песок и прикрыл глаза. Плюхнувшись рядом, я в тревоге стала ждать, и это ожидание просто убивало. Неожиданно земля содрогнулась, город медленно стал подниматься вверх. Практически тут же камни, которые Фордайс переместил из каменоломни, начали залетать под город, скрываясь в темном провале.

Когда камней не осталось, Гераклион с грохотом, скрежетом и пылью вновь занял свое место. Кажется, на лекции нам говорили, что этот прекрасный город построили на глинистой почве.

Несомненно, землетрясения город не выдержал бы. Но не теперь.

Услышав шорох, я увидела, как Редклиф заваливается на бок.

– Вот что за мужчина?! – прорычала, падая рядом на колени и начиная потрошить рюкзак на предмет еды.

Мясо не годится, а вот молоко подойдет.

Приподняв голову Фордайса, я начала осторожно вливать напиток ему в рот. Так, постепенно, ушел весь термос, и я стала ждать. Прыгнуть в свое время мы не могли: я не была уверена, что Редклиф вынесет перенос. Нужно, чтобы он накопил силы.

Однако время играло против нас, и примерно через полчаса послышались голоса. Я не знала местных языков, поэтому заметалась, не представляя, что делать. Бежать или нет?

– Уходи, – неожиданно раздался хриплый голос.

Неужели очнулся?

– Это творцы. Я не могу сказать, из какого времени, но они явно поняли, что город не просто так взлетел на воздух, и ищут нас. Уходи.

– Ты можешь переместиться?

– Нет. Уходи.

Значит, он понял речь незнакомцев. Похоже, дела наши плохи. Так, Настя, соберись и успокойся. Думай.

Единственно разумным выходом было затаиться в каменоломне и попробовать переждать. Голоса приближались, и времени на раздумья не осталось.

С трудом взвалив на себя рюкзак и Фордайса, я, еле переставляя ноги, побрела к каменоломне.

– Что ты делаешь, сумасшедшая?

– Заткнись, а? У нас и так ситуация критическая, да еще ты тут каркаешь, – пропыхтела я.

Но Фордайс все-таки накаркал. Песок под ногами неожиданно провалился, и мы кубарем покатились вниз. Остановиться не получалось, песок лез в рот, нос. Надеяться, что нас не услышали, было глупо: мой вскрик при падении разнесся далеко по округе. Значит, выход только один.

– Уходи. Ты даже не знаешь, что с тобой могут сделать, чтобы узнать наше задание. К тому же ты женщина. Немедленно возвращайся в наше время. Это приказ! – из последних сил прорычал Фордайс.

И я послушалась. Не знаю, хватит ли у меня сил, но здесь его одного я точно не оставлю.

Обхватив Редклифа руками и ногами – выдох, рывок – я совершила прыжок. Тело пронзила сильнейшая боль, и последнее, что я увидела, прежде чем отключиться, была комната в Цитадели.

Мы дома!

Глава 10 Клин клином

Когда я открыла глаза, то поняла, что нахожусь в больнице. Рядом в кресле спал Фордайс. Он осунулся, под глазами залегли круги, на лице многодневная щетина. Сколько я была без сознания?

Едва пошевелившись, я потревожила капельницу и разбудила Редклифа. Заметив, что я очнулась, он резко встал и подошел ко мне.

– Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо. А если снимешь с меня эти трубки, что торчат в моих венах, будет еще лучше.

– Сначала приглашу врача, – мрачно заметил творец, нажав кнопку. – И как только мне подтвердят, что ты пошла на поправку, мы поговорим. Серьезно поговорим!

– И это благодарность за спасение жизни, – вздохнула я.

Редклиф побледнел и осторожно прикоснулся к моей щеке рукой.

– Даже не представляешь, как я испугался, когда узнал, в каком ты состоянии. Ты чуть не умерла, – едва шептал князь.

Я прикрыла глаза, позволяя себе на несколько секунд насладиться его прикосновением. Ведь немножечко можно…

– Ну да, не уберег. Ты же обещал отцу…

– Да… – Он убрал руку.

В это время в палату вошли врачи.

– Маме сообщил? – только и успела спросить я.

– Нет, только Евдокии. Если бы твое состояние стало критическим, я бы позвонил Евгении.

Конечно, незачем ее волновать. В памяти снова всплыли рисунки матери – душа заболела, и учащенное биение сердца отразилось на мониторах.