И каждый день за веком век

Еще неделю я провела в больнице. Меня навещали Редклиф, бабушка, глава корпорации. Я была рада всех видеть… но замкнулась в себе.

Что делать, если понимаешь, что готова жизнью пожертвовать ради человека, который не отвечает тебе взаимностью?

Конечно, эти перемены заметили окружающие и стали интересоваться причинами такого состояния, но я уходила от ответа.

Фордайс в перерывах между нравоучениями по поводу невыполнения его приказов не раз пытался выяснить, что у меня случилось. Но я каждый раз отвечала, что дело в работе, в учебе и что я наконец-то вняла его совету стать серьезнее. Творец хмурился, но молчал.

Мы много работали: как и говорил глава Лемнискату, задания сыпались на нас как из рога изобилия. Разные эпохи, разные места. Иногда бывало, что совершали по два прыжка в день, и я приходила домой, чтобы только поесть и свалиться без сил.

В редкие свободные часы мне приходилось тренировать свой дар – опять же с творцом. Я прошла курсы истории в корпорации, готовилась к экзаменам. Казалось, времени на переживания нет, но в действительности все было не так.

С каждым днем я страдала все сильнее и сильнее. Практически все свое время я находилась вместе с Редклифом, и его присутствие, взгляды, общение с ним совсем не помогали мне смириться или забыть.

Я смотрела на него и не могла насмотреться, постоянно чувствовала, что он наблюдает за мной, и постоянно ощущала напряжение между нами, которое не ослабевало, а наоборот, только нарастало.

В один из свободных дней я решила побывать в том времени и на том месте, где погиб мой отец. Разузнав в Лемнискату план проведения операции, я без труда выбрала место наблюдения – крышу одного из домов.

Не прошло и пяти минут, как появились отец, Фордайс и несколько людей из их команды.

В первые мгновения все мое внимание занял Редклиф (я не могла не рассмотреть его молодым), и я упустила момент, когда появились дуовиты. С потрескавшимися лицами, мертвыми глазами… И это они нас убивают? Неизвестно, кто еще достоин жизни.

Ловушка сработала, враги напали. Фордайса облепили дуовиты, которые сражались, не жалея сил, – воздух искрился от схватки. Совершенно ясно, что все силы дуовитов были брошены именно на эту засаду, а не на ту, что являлась отвлекающим маневром.

Наблюдая за сражением, я с трудом сдержалась, чтобы не вмешаться. Внутри все разрывалось, когда главарь, которого я теперь буду видеть в кошмарах, занес пистолет над головой отца, удерживаемого двумя прихвостнями.

– Пришел твой час, охотник на дуовитов.

– Не переживай, незаменимых людей не бывает. Найдется тот, кто придет на мое место.

– Тебя… вряд ли кто заменит. Но и ты имеешь слабости: так любишь свою жену, а она совсем не умеет держать язык за зубами. Какая ирония, – скривился этот гад и спустил курок.

Выстрел гулко разнесся по кварталу, Фордайс завыл, а я, прикрыв уши руками и ничего не видя из-за бегущих слез, перевернулась на спину, концентрируясь. Время потекло быстрее, внешний вид города изменился, и я, поднявшись, на негнущихся ногах стала спускаться с крыши.

Выйдя из подъезда, я замерла. Раздавленная увиденным, я не знала, что делать. Кажется, нужно пройти улицу, там находится кафе, в котором мы договорились с Фордайсом о встрече. Не могу, не хочу никого видеть!

Достав телефон, я отправила Редклифу эсэмэс, когда надо мной пролетел сгусток силы и ударился в стену. Резко вскинув голову, я увидела пять потрескавшихся лиц. Они тут, как когда-то.

И один из дуовитов был мне знаком. Один из двух прихвостней, которые держали моего отца.

Отступать я не думала, лишь зло усмехнулась и, сконцентрировавшись, выпустила свою силу наружу.

Двадцать первый век – век металла и пластика. Все вокруг завибрировало, и, пока я короткими перебежками скрывалась за машинами от ударов дуовитов, металл терял свою привычную форму и устремлялся к этим тварям, впиваясь в их мраморные лица.

Послышались крики людей.

Металл разрезал тела дуовитов словно масло. Трое упали сразу. Четвертый еще держался: наши силы столкнулись. И вот, когда я была готова взять верх, произошли сразу два события: появился Фордайс и меня, резко развернув, схватили за горло.

Какая ирония, тот же дуовит, что держал отца. Я буквально чувствовала, как моя жизненная сила проникает в него через руки, в то время как металл отскакивал от него, словно его тело окружало невидимое поле. Вдруг я вспомнила слова Редклифа: «В крови человека много железа».

Прикрыв глаза, я обмякла, даря дуовиту иллюзорную победу, а сама погрузилась в себя. Пусть он выпьет меня, но я заберу его с собой.

Я чувствовала, как кровь бежит по его венам, я чувствовала железо и начала выводить его из организма.

Не знаю, сколько прошло времени, но я заметила, что лежу на асфальте и не чувствую собственного тела. Душа ликовала. Прямо передо мной находилось искореженное тело одного из убийц моего отца. А со временем я доберусь до всех. Выживу и доберусь!

* * *

Редклиф Фордайс