- Мы приехали к ней на выходные. Она так радовалась, смеялась, учила Таюю готовить сладкие пирожки. Она стояла там, а теперь её не стало…Блядь…Мы говорили о том, как здорово, что ты поехала в Америку, вышла из зоны комфорта, встала на ноги без посторонней помощи…Она так была рада, что мы начали с тобой поддерживать связь… - Один из стульев издал неприятный скрежет, когда Ёми отодвинула его, садясь рядом со своим братом и стала смотреть так же, как и он, на то место возле окна, в котором они постоянно видели женщину. Мужчина подвинул к ней стакан с алкоголем, кивая на него. – Выпей. – Харуки послушно кивнула, но не притронулась к алкоголю. Она чувствовала, как по щеке слезы катятся сами, но не была в силах издать хоть какой-нибудь звук. – Ока-сан издевалась над нами, она давно знала, что мы не выбрали ту стезю, о которой она мечтала, и просто развлекалась, представляешь? Она оставила нам письма. Каждому. Твой конверт лежит в комнате…
Ёми кивала невпопад, чувствуя, как последние силы, которые ей позволяли контролировать себя, исчезают. И в этот миг кухня заполнилась горьким рыданием с резкими вздохами. Харуки повернулась к брату, цепляясь за его плечо, и не могла больше сдерживать слезы, чувствуя, как горечь и обида захлестывают её целиком. Так не должно было быть, думалось ей в тот момент, это все не по-настоящему. Рыжеволосый мужчина вновь не мог сдерживать слезы и так же повернулся к сестре, стискивая её в своих объятьях, позволяя ей намочить широкую зеленую футболку, в которой он сидел.
- Поплачь, станет легче. – Успокаивающе шептал мужчина, поглаживая Ёми по спине. Он посмотрел поверх головы девушки на застывшего в дверном проеме Тобираму и чуть качнул головой, прося того скрыться. Не сейчас. Сенджу понимающе кивнул и бесшумно покинул дом, направляясь в сторону небольшой гостиницы, в которой Хаширама уже забронировал два номера.
***
На панихиду пришло не так много людей. Несколько соседей, друживших с Ямао, братья Сенджу, старые товарищи Акайо и парочка друзей, которых Ёми помнила еще с детства. Девушка поправила черную кофту, которую купила даже не она, а Тобирама, потому что сама Харуки не выходила из своей комнаты почти три дня и вновь уставилась на священника, даже не понимая, что он говорит. Она уже не плакала, нет. Она осматривала каждого, пытаясь впитать в себя те эмоции, которые испытывали люди на тот момент. Тобирама, сидевший рядом, периодически косился на девушку, что сидела в сгорбленном состоянии и держал её за руку. Он знал, что это мало чем поможет ей сейчас, скорее это помогало ему осознать, что Ёми ещё живая. Он был уверен, что в таком состоянии Ёми способна навредить себе, поэтому старался по возможности не упускать её из виду.
На место священника вышел Ру, который был обязан, как первенец, произнести прощальную речь. Он стоял в черном костюме, опустив голову, и тихо читал с листочка, что держал в дрожащей руке. Таюя молчала с самого утра. Взгляд девушки испуганно метался из одного угла в другой, но она понимала, что с ней. Истерика. О, эта тварь появляется в самый нужный момент. Хокумон помнила, как хоронили её родителей, как она пыталась прыгнуть в вырытую могилу матери, и как Орочимару оттаскивал её от надгробий. Она все это слишком хорошо помнила и сейчас пыталась совладать со своим страхом.
Пока тихий голос её старшего брата заполнял пространство вокруг, Харуки несколько раз глубоко выдохнула и сжала руку Сенджу покрепче, опуская голову и вспоминая строчки из письма матери, которое успела выучить наизусть за несколько дней.
“Моя дорогая девочка. Я знаю, мне осталось недолго и ты получишь это письмо, когда меня уже не станет. Я горжусь тобой, моя дорогая. Не знаю, какая судьба тебе уготована, но я лишь надеюсь, что она отличается от моей. Не жалей о моей смерти – это так эгоистично. Мы приходим одни в этот мир, и мы должны уходить из него в таком же одиночестве. Я хочу, чтобы ты обрела себя. Я помню твой взгляд в аэропорту, когда ты улетала в Америку. Ты была потеряна, ты запуталась, и ты хотела что-то забыть. Я не могу тебя упрекать или винить, но я буду молиться о тебе. И попрошу Бога, чтобы он помог тебе. С любовью, твоя Мама “
***
Когда все выходили из храма, Харуки еще долго смотрела на закрытый гроб, не веря до конца в происходящее. Она знала, что эта боль от потери в скором времени притупиться, но чувствовать её сейчас было просто невыносимо. Хотелось, чтобы все эмоции вновь пропали. От терзающих мыслей её отвлекли тяжелые шаги, эхом отдающиеся. Она не желала оборачиваться – лишь подняла взгляд, чтобы посмотреть в отражение.