… и компания

Жозеф замолчал. Господин Лепленье искоса взглянул на ботинки своего гостя, побуревшие от дорожной пыли. В его маленьких глазках зажегся озорной огонек. Жозефу вдруг пришло в голову, что, должно быть, Элен тоже обратила внимание на его пыльные ботинки; он помнил только ее быстрый насмешливый взгляд, забыв, что в этом взгляде была и доброжелательность. Он покраснел и засунул ноги под стул.

Взглянув поверх очков на хозяина, он снова заговорил, но уже менее уверенно:

– Так или иначе, сударь, подробности прений, столь для нас интересных, стали достоянием всего города и дошли до нас…

Господин Лепленье по-прежнему величественно молчал; Жозеф поднял голову и громко закончил фразу:

– Мы знаем, что вы вмешались в обсуждение этого вопроса и что если кандидатуры моего отца и дяди Миртиля Зимлера не прошли, то не вы тому виной.

Господин Лепленье развел руками с выражением вежливой, но глубокой досады:

– Возможно, что это и так, сударь, но я что-то не припомню. Во всяком случае, никакого официального обсуждения не было. Был, очевидно, простой разговор; а подобные разговоры быстро забываются, как бы ни был интересен их предмет.

Холодная любезность ответа вконец смутила Жозефа. Не снимая перчаток, он обтер мокрый лоб и обвел гостиную взглядом.

Он не сомневался, что старик все прекрасно помнит, вернее – чувствовал это инстинктивно. Ему не хватало опыта, чтобы проникнуть в тайные причины светского притворства. Между тем Лепленье заговорил совсем другим тоном.

– Тем не менее я весьма рад, что городские сплетники Дали мне случай познакомиться с вами, господин Зимлер. Ваш батюшка, если не ошибаюсь, приобрел фабрику, как его бишь…

– Понсэ!

– Да, Понсэ. Хороший был у вас посредник? Среда них далеко не все надежны.

– Мы имели дело с Габаром.

– Ну, знаете ли, он звезд с неба не хватает.

Жозефу вдруг захотелось встать и уйти.

«Сам ты плут и хвастун», – подумал он, рассматривая седые бакенбарды и мышино-серые гетры господина Лепленье, в которых ему чудился какой-то вызов.

Однако гость не ушел; более того, через четверть часа его противник неприметно, но твердо перевел беседу в другое русло, где красноречие Жозефа не могло встретить никаких преград.

– Нам еще столько предстоит сделать, – говорил гость, – но, надо сказать, здешние коммерческие обычаи очень стеснительны, а фабриканты ведут себя как баре. Производить товар… они еще согласны, а вот заботиться о покупателе – это ниже их достоинства. Все это, конечно, очень благородно, но в таких условиях промышленность чахнет. И подумать только, что это единственный город, который производит гладкое сукно. Я рассчитывал найти здесь десятки солидных торговых фирм, самые совершенные методы и орудия производства. А что мы видим? Десяток фабрик, правда неплохих, но ведь они не дают и половины того, что могут дать. Спрашивается, как они еще ухитрялись все эти годы снабжать рынок.

– Вы молоды, господин Зимлер, – ответил лукавый старец, приставив руку к правому уху. – Вы молоды и думаете поэтому, что усердие восторжествует над обычаями, которые устанавливались десятилетиями.

– Обычаи создаются людьми, господин Лепленье. Я только вчера ночью вернулся из Парижа и снова еду туда в среду, восьмого. И так каждые две недели, а то и чаще. Ничего не скажешь, это дорого, это утомительно. Но у нас семья сплоченная, большая, мы разумно распределили между собой обязанности. Каждый раз из поездок я привожу новые заказы. Я всячески рекламирую нашу фирму. Возможно, что через полгода кое-кто из фабрикантов будет сетовать, что мы отбиваем у них клиентов. Мы боремся, но боремся честно. Почему, когда я езжу в Париж, я не встречаю в поезде никого из здешних коммерсантов?

В пылу разговора Жозеф забыл, что непристойно так часто повторять «я», и щедро уснащал этим местоимением свою исповедь.

– Не отрицаю, ваша продукция, господин Зимлер, возможно, и безукоризненна. Однако вы сами изволили сказать, эти поездки в Париж обходятся недешево. Стало быть, затраты должны быть как-то возмещены. Поверьте мне, заказчик не любит излишних надбавок на цены.

– Мы покрываем накладные расходы из прибылей, но ни в коем случае не за счет цены. Пусть прибыль будет меньше, лишь бы было больше дел. А дел у нас будет по горло.

– Вы сплочены, в этом ваша сила.

Жозеф тут же оценил про себя общий и частный смысл этого «вы». Его вдруг словно окрылило:

– Знаете ли, я впервые увидел Вандевр всего год назад; но, поверьте, мне его интересы дороже, чем местным коммерсантам. Вандевр, по-моему, может стать в десятки раз более деятельным, более жизнеспособным городом.

– Берегитесь, старые страны труднее расшевелить, чем молодые. Это не Америка. Здесь золото не валяется под ногами, как в Колорадо.

– Чудеснейший край, господин Лепленье, чудеснейший! Такой молодой, такой новый! Что такое Эльзас по сравнению с ним? Выжатый лимон, извините за выражение. А здесь такое богатство. Стоит только нагнуться. Но здешние люди ничего никогда не делали.

Старик постарался смягчить этот несколько излишне смелый афоризм: