i loved rome more (ЛП)

— Это не мой суд, Реван. — Митра движется вперёд, пока не оказывается рядом с колонной. Она не пытается взять свой меч, он гудит и прорезает тишину. — Это твой.

— Я вне суждений этих идиотов, — шипит она, не делая ни шагу дальше. — Тех, кто ничего не сделал. — Реван чувствует что-то вроде отчаянья, когда её взгляд метается от мастера к мастеру и, наконец, возвращается к Митре. — Ты говоришь, я использовала тебя? Они используют всех.

Митра не подтверждает её слов. Вместо этого она указывает на камень.

— Твоя очередь, Реван. — Её потемневшие глаза, кажется, расширяются, превращаясь в две чёрные дыры, расчерчивающие солнечную поляну.

Вот рту Реван пересыхает. Она не делает ни шагу вперёд. Световой меч Митры мерцает, двигаясь вперёд и назад. Два лезвия, два лезвия. Голубой, красный, фиолетовый.

— Почему ты это делаешь?!

— Потому что всё имеет свою цену. И теперь твоя очередь. — Голос у неё плоский, нервный. И Реван знает, что это неправда, что Митра, даже если бы верила в эти вещи, никогда бы не сказала этого. Не так. Не нейтрально и отстранённо. Единственным преступлением Митры было то, что она слишком много чувствовала. — Потому что я заплатила. За Малакор. За тебя, разве ты не понимаешь?

— Малакор был необходим, — шепчет Реван. — Ты знаешь это.

— Был ли? — Митра хмыкает. — Я думала так, может быть, до того, как поняла. — Она наклоняет голову. — Теперь, когда ты поняла, Реван, ты всё ещё чувствуешь то же самое? Ты поступила бы по-другому, зная, чего тебе это будет стоить? Чего это будет стоить нам?

Словно её слова вызывают воспоминания, Реван купается в своих грехах. Её роль в превращении Алека в Малака. Её решение, которое уничтожило Митру. Тела и лица всех тех, кого она убила. Хуже того, те, кого она принесла в жертву. Те, кого она убила как ситх. Рождение Академии и всё зло, которое она высвободила. Бастила в руках Малака. Смерть жены Карта. Явное страдание, которое в корне имело только её. Её доску для дежарика.

— Ты сделаешь шаг вперёд? — спрашивает Митра, не двигаясь. Расстояние между ними каким-то образом становится больше.

Она не может дышать. Она не может…

Реван сжимает в кулак ткань на груди, горбится. Она чувствует, что потеет, её зубы снова стучат.

Она видит себя, одну. Всегда одну. Сжигает клеймо, пронзает саму Силу, и это приносит боль вместе с просветлением. То, что есть, и чего нет. Митра позволяет ей увидеть своё будущее, свой конец. Конец Митры. Конец Малака. Её дыхание сбивается.

— Ты бы изменила наши судьбы? Зная, что ты можешь?

Тьмя бьётся внутри неё. Это победа. Но Реван знает. Она понимает и видит это, как никто другой. Что она — сердце Силы, и всё может быть так, как она того пожелает.

— Стоило ли?

— Да, — наконец выдавливает Реван со всхлипом.

Митра не выглядит разочарованной. Она ни на что не похожа. Ничто. Пустота. Рана.

— Тогда ты бы не изменила путь.

— Нет. — Пальцы Реван соскальзывают с ткани, она выпрямляется. Её волосы липнут к потной шее, но она начинает чувствовать себя уверенной. Готовой. Мощной. — Мои решения были верны. Это то, что нужно было сделать. — Её челюсти снова сжимаются. — Ты была… необходимой потерей.

Двор, безжизненные статуи Совета исчезают. Становится темно, остаются только голубое, красное и фиолетовое свечения.

— Ты умрёшь в одиночестве, — пассивно замечает Митра.

— Я знаю.

Митра кивает, запрокидывает голову, чтобы посмотреть на несуществующее небо. Посчитать звёзды, которых нет.

— Мы ещё встретимся здесь, Реван.

А потом она уходит.

И, как она и предупреждала, Реван одна.

***

Когда она моргает в следующий раз, она возвращается в пещеру с её влажными каменными стенами. Дыхание её тяжёлое, и она чувствует, как в её теле, в венах скручивается что-то вроде катушек. Видение Митры открыло в ней что-то тёмное, и оно требует, чтобы его кормили и высвобождали.

Но всё же Реван углубляется в извилистые пещеры. Она не может вернуться. Не в этой пещере, не в её выборе.

Ей попадаются несколько гнёзд шираков. Её тело действует быстрее её разума, молнии вылетают из её пальцев и заставляют их обгоревшие тела развалиться на земле. Реван идёт по ним, пока не достигает закрытой каменной двери.

Реван делает вдох и прижимает к ней пальцы.

Она открывает её, и там Джоли.

— Привет, малыш, — здоровается он.

— Я думала, ты ушёл, — бормочет она.

— Есть кое-что, что мне нужно, чтобы ты сделала.

— Что?

— Они станут проблемой, если ты не избавишься от них сейчас.

Реван собирается расспросить его, но слышит шаги. К ним приближается Карт, и на лице его гнев, и он смотрит на неё с отвращением. Скорее всего, что-то ещё с его сыном, в чём он будет винить её…

— Я ожидал от тебя большего, — говорит он. — Мы все ожидали большего.

У неё нет времени.

— И что теперь.

— Тебе придётся убить меня, прежде чем я поклянусь в верности ситхам. Я не буду просто сидеть сложа руки и позволять тебе восстанавливать свои армии…

Её что?

— Я ещё ничего не восстановила.

— Ты ничем не лучше Саула!

Ею овладевает ярость, и световые мечи оживают в её руках…