Читаем И малые звезды могут светить ярко полностью

Жены офицеров в Германии чудили так много, что руководство даже собирало мужей и проводили беседу, чтоб не позорили их и в театр не ходили в пеньюарах. Однажды один офицер ехал в отпуск и на станции ему понравилась девушка, торгующая пирожками – он предложил ей замуж и поехать в Германию. Она согласилась Сразу предложил ей ванну с дороги. Ждут, ждут с денщиком наконец она вышла вся красная, с полотенцем на голове и говорит:»что это за корыто такое ни перевернуть, ни сдвинуть с места». Денщик со смеха катался по лужайке. Представляю какие они писали письма домой в Россию про туалеты и многое другое. Кафель в то время тоже еще не был нам знаком. Нашим людям было очень странно и не привычно, что солидные люди, даже в военной форме открыто на улицах при ходьбе, звучно испускали газы. В каких то восточных странах, при этом поздравляют с облегчением, как мы при чихании желаем здоровья.

В первые годы в Узбекистане было много конфликтов из—за того, что многие русские особенно мужчины просили покушать у узбеков и при этом жестом показывали рукой на рот ам, ам. И получали удар за это Оказывается у них это очень не приличный жест и слово, это означало что он желает его жену.

Одежда местного населения, такая как паранджа у женщин и мужские штаны из белого полотна с мотней до колен и веревкой вместо ремня, не вызывали у нас удивления и тем более осуждения. Не думали тогда, что эта мода войдет в наш цивилизованный век, правда в основном артисты выступали в таких штанах. В народе из стали называть гаденышами, вроде неделю в них гадили, не стирали вот они и отвисли до колен.

Запомнилось землетрясение. Я упала с сундука мать держала дверь и кричала отцу: «держи ставни лезут и в дверь и в окно» думала воры. На утро по пути в школу виделись разрушения.

В школу никто не провожал, но за каждую пятерку бабушки пекли мне какую-то плюшку, иногда и на две выходило. А какой она пекла монастырский пирог с рыбой! На основу из теста выкладывала куски сома, засыпала пшеном с луком, добавляла специи, аромат стоял умопомрачительный. Возмущалась когда мама выставляла на стол ведро персиков они были мелкие, белого цвета с них легко снималась кожура и на вкус были слегка горьковатые, но очень вкусные. Бабушка после монастыря не могла привыкнуть к такой роскоши и таким объемам. В очередной приезд дядя Леня после демобилизации забрал с собой Анастасию Филипповну. Она воспитывала их старшего сына Мишу подавала ему полотенце после утренних процедур, пока однажды не сказала: «Мишенька подсади меня, чтоб я могла достать до вешалки». Он окончил Свердловский институт и как то рассказывал нам о пропавшей, в горах Урала во время зимнего похода, группе студентов однокурсников, во главе с Дятловым. Прошло столько десятков лет и сейчас снова по телевидению об этом много разговоров и исследований. Все ищут причину их загадочной смерти.

После войны дядя Леня добился чтобы его родителей реабилитировали. Родители мамы вернулись из ссылки для дедушки нашли работу на мясокомбинате в г. Янги-Юле в 30-ти км от Ташкента.

Там же в Нахаловке купили домик. Нахаловка это поселок в холмистной местности где практически дом на дому верхом сидит. Так вот со второго класса я одна ездила к бабушке. До вокзала надо было пройти несколько километров и несколько железнодорожных путей. Мать всегда говорила иди смотри в оба. Ухо периодически прикладывала к рельсам, чтобы убедиться, что поезда вблизи нет. От станции Янги- Юля надо было три километра идти до дома, вечерний поезд останавливался на разъезде ближе к дому, но остановка была несколько минут и я все время переживала успею ли выпрыгнуть, так как все проходы были забиты людьми с ведрами и сумками, женщины возвращались с рынка. Платформы не было прыгали прямо на гравий. Даже сейчас не могу понять почему мать не боялась отпускать меня одну в такие поездки.

Жизнь понемногу налаживалась. Дедушка приносил с работы какие-то суп продукты мясные, уже купили домик получше с садом. Одна дочь работала в городской библиотеке, вторая за городом в совхозе в школе, учителем математики. Я несколько раз пешком посещала ее. Особенно нравились там персиковые сады, крупные сочные плоды оранжевого цвета. Тетя Оля восхищалась ребятами корейцами, их математическим складом ума.

Мама легко общалась с узбеками на их языке. В школе тогда мы учили его со второго класса и те знания сохранялись на всю жизнь

А будучи взрослой, прожив в Таджикистане несколько лет усвоила всего с десяток самых ходовых слов.

Соль- Илецк

После войны к нам приехала мать отца и уговорила поехать к ним под Соль- Илецк. Приехали на шахту в 10 км от города. Первое время жили у его сестры стирали в каком то крохотном водоемчике, куда из шахты поступала горячая вода. Потом дали комнату типа общежития. Обед покупали в столовой. Мне так нравился этот казенный суп с толстыми как трубы макаронами.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих героев
100 великих героев

Книга военного историка и писателя А.В. Шишова посвящена великим героям разных стран и эпох. Хронологические рамки этой популярной энциклопедии — от государств Древнего Востока и античности до начала XX века. (Героям ушедшего столетия можно посвятить отдельный том, и даже не один.) Слово "герой" пришло в наше миропонимание из Древней Греции. Первоначально эллины называли героями легендарных вождей, обитавших на вершине горы Олимп. Позднее этим словом стали называть прославленных в битвах, походах и войнах военачальников и рядовых воинов. Безусловно, всех героев роднит беспримерная доблесть, великая самоотверженность во имя высокой цели, исключительная смелость. Только это позволяет под символом "героизма" поставить воедино Илью Муромца и Александра Македонского, Аттилу и Милоша Обилича, Александра Невского и Жана Ланна, Лакшми-Баи и Христиана Девета, Яна Жижку и Спартака…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное