И малые звезды могут светить ярко

Нам дали даже какой-то участок, посадили огурцы возили воду для полива на какой-то тарантайке, а старшая сестра ходила утром накрыть рассаду бумажными кулечками, а вечером снять их. Готовили большую лунку в диаметре 8О см и в нее по кругу высаживали восемь-десять семян. Очень удобно в засушливых районах, достаточно в центр налить ведро воды и всем кустам ее хватало.

Сестренку назвали Наташей, кроватки не было я ее укачивала положив подушку на вытянутые ноги и раскачивая из стороны в сторону. Вместо соски разжевывали печенье или хлеб в марлю и в рот вместо соски, сейчас бы многие мамаши и врачи в ужас пришли. Ничего, выживали

Запомнились снежные, снежные зимы. От порога до сарая тоннель прорывали, поэтому сено складывали за сараем, вплотную к стене делая выше пола окошко с задвижкой и крюком через отверстие набирали сено. Топили углем, но все равно заготавливали целые пирамиды из кизяка, для этого в деревянные формы набивали влажный навоз в смеси с соломой, иногда и с угольной пылью, готовили блоки, сушили и складывали в пирамиды. Перед каждым домом их было по несколько штук.

Умывались над ведром или тазиком. Отец приходил с шахты черный от пыли и говорил:– «дочка полей». Я поливала воду он фыркал, разбрызгивал все вокруг. Никакого быт. комбината не было, иногда приезжала какая-то душегубка и люди в очередь принимали душ и там прожаривали одежду от вшей.

Так как у нас школа была начальная то старшую сестру вначале отправили в Соль-Илецк к дяде Николаю Филипповичу, работавшему там начальником ОРСА а потом в Янги Юль к бабушке.

Один раз я попала с папой на 25 разъезд к его сестре. Муж ее работал на каком-то государственном складе, где хранились госзапасы. Длинное, длинное помещение со стеллажами и ящиками. Еще один раз с мамой посетили ее младшую сестру на станции Донгузской, она очень сильно болела, кажется раком. Мы жили не ахти, но там беднота была ужасная. Из двух ее сыновей Анатолий Яценко выучился и позже где-то в Сибири работал инженером на авиа-заводе, а второй Василий так и мотался по Средней Азии, спали с женой в печах на кирпичном заводе, и даже дочь родилась у них которую позже отдали на воспитание тете Марии, маминой сестре.

Иногда меня за пять км посылала мама к родственникам на Северную шахту, в основном за закваской для молока летом шла или бежала под монотонный гул проводов, зимой опасаясь волков, старалась не отставать от саней, на которых привозили продукты в магазин

Меня удивляло почему родители ни разу не съездили на свой хутор. Папа всегда говорил: «у нас был очень благочестивый народ, пьяниц не было, работали так, что с детских лет мозоли в руках не умещались.

Дети не всегда осознают бедственное положение. Мы учились, играли в коллективные игры лапту, третий лишний, садовников даже готовили концерты для взрослых танцевали под траля-ля, казачок, гапак, полечку и так далее. Много читали в библиотеку даже очередь была на некоторые книги.

Подруги были немки, поэтому наверно у меня была любовь к их языку, причем на всю жизнь.

25 й разъезд был виден с нашего поселка, по прямой по степи километров десять-пятнадцать. Были видны и проходящие через него поезда, оказывается мама наблюдая за ними плакала пока дым от них не скрывался за горизонтом, такая тоска была по Ташкенту. И все же через два года мы вернулись в Среднюю Азию

И снова Узбекистан

Ехали на самом дешевом веселом поезде трое суток. Духота, жарища, мужчины почти все по пояс раздетые, но одна дама интеллигентного вида за всю дорогу позволила себе расстегнуть верхнюю пуговицу на кофточке с глухим воротником. Я позже через много лет поняла, что культура она или есть или ее нет. Культурный человек очень терпеливый не позволяет себе слабости.

Родители переехали в 7-ю партию. Лето я проводила с ними. Жили поначалу в сарае или пристройке у кого-то, папа смастерил нары от стены до стены и мы спали все вместе. Обед готовили на улице на костре, варили в основном манную кашу, а какой хлеб пекли в местной пекарне, белый, ноздристый, я такого больше никогда не ела. Посуду приходилось мыть прямо в реке. Часто по реке плыли змеи-стрелки, но боялись мы больше не их и даже не скорпионов, а фаланг, говорили, что они высоко и далеко могли прыгать

На ночь под нашу кровать забиралась хозяйская собака, выгнать ее было невозможно, видимо это было ее родное место.

Семья объезчика жила не далеко на горе с необычным плато. Там было все сады, огороды пчелы всякие постройки. Они спускались в поселок за хлебом, а дети в школу. Мы очень боялись его не людимый, строгий. был даже в сай, что примыкал к их горе не ходили за алчой.

В нашем понимании это были помещики.