Читаем И малые звезды могут светить ярко полностью

ШУТОЧНЫЕ ЧАСТУШКИ

Мой миленок—шоференок,Ну, а я доярочка!Он в мазуте, я в навозеВот такая парочкаНам наград ваших не надоНаградите мужиком.А не то мы всей бригадойОбвенчаемся с быкомМеня милый изменилНу и что же наплевать.Я такого лягушонкаИ в пруду могу пойматьНа таможне мою тещуНе пустили в Геную.Говорят, что камни в почкахУ ней драгоценныеВ деревнях из кожи лезутЧтобы платье показать.В городах из платья лезутЧтобы кожу показать.

Водители и пьянство

К каждому празднику я часто дополняла и изменяла репертуар, частушки выбирала такие, чтобы они соответствовали духу времени.


Так как многие ребята работали водителями проводила с ними вечера и беседы на темы о пьянстве

«Паду ли я, вином пронзенный»

Все обмывал он: день субботнийУспех, покупку, карнавалНедообмытое сегодняНазавтра он дообмывап.Так часто обмыванья были,Так их масштабы возрослиЧто и его на днях обмылиИ в белых тапках унесли.Воспел вино Хайям, тому своя причинаВозил его ишак, тверезая скотина.Когда же за рулем водитель во хмелюТо вместе с ним пьяна его машина.

Химия гибрид

Говорят вино гибрид, из спиртного состоитПеремешанного там с кислотою пополам.Половина третья в нем, смесь горючего с огнемПоловина в нем четвертая, краска с хмелем перетертаяПоловина пятая, у нектара сладость взятаяИ так дальше- благодать, половинок не считатьВ голове они любой меж собой вступают в бойИ об этой операции кандидаты дегустацииЗнают все без диссертации.Жаль одно, что в смеси виннойНету главной половиныТормозящей установкиЧтобы не пить без остановки.Анд. Лупан

Вино и техника

Я пил вино и бил посудуМотор постанывает мойСегодня больше пить не будуУже пора пилить домой.Уже длиннее стали тениПод вечер, словно соловьиСкрипят, поют мои колениАмортизаторы мои.Вскипает кровь во мне хмельнаяКак в радиаторе водаНа тракт выруливая знаяЧто здесь заносит иногдаЛечу разбрасывая гравийКричу:-«любимая встречай!Вдруг поворот. Включая правыйВ канаву съехал невзначай.Тут не до смеха, не до славыПолзу до ближнего кустаИ выбираюсь из канавыУсильем заднего мостаВл. Скиф

Пьяному море по колено, а лужа по уши.

Знай толк, не давай пьяному в долг.

Напьется, так с царем дерется, проспится- курицы боится.

Не жалко вина выпитого, жалко ума пропитого.

Утром пьяница клянется, вечером опять напьется.

Я конечно слово дал, но не выдержал- поддал.

Никому не поставить нас на колени! – мы лежали и будем лежать.

Безобразие: «прожиточный минимум есть, а пропиточного нет».

Парадокс пища для размышления есть, а выпивки для размышления нету.

сколько гостя не корми, он все равно напьется

Для пьяного где упал, там и новоселье.

Я побежал в чем мать родила: в трусах, майке и сапогах.

Может возьмем такси.? Лучше водки так нас скорее развезет.

Во всем мире алкоголизм считают болезнью, и только у нас не пьющему говорят: «Ты что больной что ли»?


Муж приходит пьяный домой и говорит жене:– «я бродил, бродил- вот и забродил».

Приходит муж пьяный домой и говорит жене, что выпил только две кружки пива. Не веришь- спроси у собаки она врать не будет. Тузик сколько он выпил пива? Гав, гав. А водки? У-у-у-у.

Галя, давай разведемся, нет больше сил так жить:– нет Вань, раз вдовой взял, то вдовой и останусь».

Мы с женой не сошлись характером:– «она не терпит когда я пьяный, а я ее когда трезвый».

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих героев
100 великих героев

Книга военного историка и писателя А.В. Шишова посвящена великим героям разных стран и эпох. Хронологические рамки этой популярной энциклопедии — от государств Древнего Востока и античности до начала XX века. (Героям ушедшего столетия можно посвятить отдельный том, и даже не один.) Слово "герой" пришло в наше миропонимание из Древней Греции. Первоначально эллины называли героями легендарных вождей, обитавших на вершине горы Олимп. Позднее этим словом стали называть прославленных в битвах, походах и войнах военачальников и рядовых воинов. Безусловно, всех героев роднит беспримерная доблесть, великая самоотверженность во имя высокой цели, исключительная смелость. Только это позволяет под символом "героизма" поставить воедино Илью Муромца и Александра Македонского, Аттилу и Милоша Обилича, Александра Невского и Жана Ланна, Лакшми-Баи и Христиана Девета, Яна Жижку и Спартака…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное