И Маркс молчал у Дарвина в саду

Фридрих Энгельс (1820–1895), сын текстильного фабриканта, почти двадцать лет возглавлял основанную его отцом хлопкопрядильную фабрику в Манчестере. С одной стороны, он был толковым предпринимателем, вел жизнь верхнего класса – с лисьими охотами и шампанским, а с другой – социалистом, кроме того, полюбил ирландскую прядильщицу Мэри, с которой, а также с ее сестрой Лиззи, и жил. Энгельс стал известен уже в 1845 г., опубликовав нашумевшую работу «Положение рабочего класса в Англии», где беспощадно описана буржуазная жажда наживы и обнищание рабочих. Поскольку нога Маркса ни разу не переступила порог ни одной фабрики, Фридрих как поставщик конкретных фактов был очень важен Карлу. Он же снабжал Маркса актуальными сводками с биржи, где сам успешно играл. Энгельс писал быстро, остро и, хотя извне мог показаться второй скрипкой, стал незаменим для Маркса и развития коммунистического учения. Бесчисленные статьи, опубликованные за подписью Маркса, писал или переписывал Энгельс. Деньгами, ловко выводимыми из отцовского дела, он щедро, десятилетиями поддерживал семейство Марксов.

Доктор Беккет – персонаж вымышленный. Однако Дарвин и Маркс в письмах, дневниках, записных книжках оставили множество сведений о состоянии своего здоровья, откуда я могла черпать материал.

Томас Гудвилл также вымышленный персонаж, хотя имеет некое сходство с приходским священником Дауна. То же можно сказать и о садовнике, дворецком Джозефе и епископе Вестминстерского аббатства.

Хотя персонажи романа вскормлены источниками, ведут они себя свободно. В том числе Полли, которая лает когда хочет.

Посещение Даун-хауса – событие для каждого, кому интересен Дарвин. Его кабинет, гостиную, бильярдный стол, теплицы – все можно осмотреть. В столовой на огромном столе стоит веджвудский сервиз. Можно намотать круги по знаменитой песчаной дорожке, а в саду все еще лежит червяковый камень, медленно опускающийся в землю – так уж повелось на свете.

Следы Маркса отыскать сложнее. В Лондоне их не так много, хотя предлагаются особые туры по местам, где он жил, или в Британский музей, в читальном зале которого он провел бесчисленные часы, читая и делая выписки. Его последний дом на Мейтленд-Парк-роуд был снесен в 1958 г., пострадав во время Второй мировой войны от бомбардировок. Можно посетить могилу Карла Маркса на Хайгейтском кладбище, хотя она тоже не сохранила первоначальный вид. В 1950-е годы семейство Марксов (помимо Женни, Карла и Ленхен там упокоились также внук и дочь Элеонора) перезахоронили. На новом месте, примерно в ста метрах от первой могилы, стоит монументальный памятник.

Илона Йергер, июнь 2017 г.

Место действия

Благодарность

Когда я задумалась о том, кого хотела бы поблагодарить, стало ясно, сколько же людей содействовали тому, что книга все-таки вышла. Мне представляется почти невозможным отдать должное всем. Тем не менее попытаюсь.

Хочу поблагодарить моего агента Тило Экардта, который вовремя задавал отрезвляющие вопросы; Вольфганга Мюллера, который направил меня к нему; редактора Вибке Боллигер за легкую и успешную совместную работу; то же могу сказать и о Кристине Кресс, всегда готовой слушать.

Ирена Румлер, моя первая читательница, нежным карандашом прошедшаяся уже по ранней версии, доброжелательно следившая за дальнейшим развитием и сделавшая несколько удачных поправок и в последнем варианте.

Инеса Брукшен, которая на всех стадиях написания книги была на моей стороне. Как друг, коллега, читатель. Она придавала мужества, когда меня одолевали тревоги. Никогда не забуду наших прогулок по Перлахскому лесу.

То же могу сказать и о Гизеле Мерен. Кроме того, она нарисовала Полли, и та все время смотрела из правого верхнего угла экрана на то, как развивается история. Иногда мне казалось, будто она на секунду склоняет голову набок.

Лео Престлер, в чьем шварцвальдском огороде я впервые задумалась о романе, понукаемая его любознательностью. Лео можно назвать крестным отцом книги.

Катарина Риттер и Клаус Штригель. Наши плодотворные беседы на кухне всегда меня стимулировали.

Марион Колер, консультировавшая меня прежде всего при написании синопсиса, заставив задуматься о композиции романа.

Вилли Мейер, чье необыкновенно живое сочетание одобрения и критики двигало меня дальше – даже когда я слышала его отзывы только на автоответчике.

Этолог Юрген Таутц, читавший рукопись во избежание биологических ошибок. Было радостно с ним общаться. Как оказалось, ему принадлежит одно из первых изданий книги Дарвина о дождевых червях, которое он приобрел в букинистическом магазине, будучи постдоком в Стэнфорде.

Энни Кемкаран-Смит из english heritage, которая еще до моей поездки в Англию отвечала мне на вопросы о том, как, например, выглядит дарвиновский нож для разрезания бумаги. Действительно ли «Капитал» стоит в кабинете Дарвина и не разрезан. Она фотографировала и присылала мне снимки.