И меркнет свет

Руки Эфиры тряслись, пока она все собирала. Девушка чувствовала взгляды остальных на себе, но сосредоточилась на неровном дыхании Хассана. Он находился в шоке и бешено дрожал под руками Эфиры.

Она знала, что где-то под безжалостным спокойствием внутри нее бушует буря страха. И боялась она не только за Беру. Жизнь принца Хассана находилась в ее руках, и Эфиру уже поразило отчаянное желание спасти его. Каким-то образом за последние несколько недель он стал частью группы людей, ради спасения которых Эфира была готова практически на все. Раньше в эту категорию входил только один человек, а теперь, поняла девушка, – все эти люди вокруг нее.

Но если сейчас Эфира развалится на кусочки, это никому не поможет. Она заперла свое горе, страх и боль и отложила их, растирая растения и перенося эшу из них в тело Хассана. Одну руку она прижала к его пульсу, другая парила над его ранами. Одна за другой раны закрылись, тело приняло эшу и использовало ее для исцеления.

Когда дело было сделано и Хассан начал ровно дышать и даже сел с помощью Кхепри, Эфира откинулась назад, почувствовав, как изнеможение наполняет ее изнутри. Она закрыла глаза и позволила тьме накрыть ее.

* * *

Очнувшись, Эфира услышала тихие голоса и почувствовала слабый запах костра. Она открыла глаза и увидела серое небо. Который сейчас час, непонятно, как и сколько времени прошло с тех пор, как они спаслись из склепа.

Эфира села. Она моргала, глядя на остальных, и они внезапно замолчали. Их мрачные взгляды кололи ее кожу.

Наконец, сидевший возле угасающего костра Антон произнес:

– Тебе нужно поесть.

– Как принц? – спросила Эфира вместо ответа.

Джуд кивнул в сторону палатки.

– Отдыхает.

– Тебе нужно поесть, – снова сказал Антон.

Эфира отвернулась:

– Я не голодна.

Больше не говоря ни слова, девушка ушла в пустую палатку и легла там. Она делила ее с Кхепри и Беру, но сейчас Кхепри ухаживала за Хассаном, а Беру…

Она отмахнулась от этой мысли и, перекатившись на походную постель, погрузилась в сон.

* * *

Когда Эфира вновь проснулась, в палатке был кто-то еще.

Илья сидел на краю ее постели, а его лицо находилось в тени.

Эфира потерла лицо, все еще сонная.

– Что ты здесь делаешь?

– Решил, что тебе не стоит оставаться одной, – ответил Илья. Он положил руки на колени, прижав ладони к бедрам, будто пытался успокоить свои нервы.

– Я в порядке, – ответила Эфира и махнула в сторону выхода. – Можешь уйти.

Илья не сдвинулся с места.

– Не в порядке. Я же был там, у гробницы Жертвенной Королевы, помнишь? Когда Дочери милосердия сообщили тебе, что Беру мертва.

Она помнила, пусть и хотела забыть. Помнила ярость, пустоту. Жар губ Ильи, прижатых к ее.

– Я хочу помочь, – сказал он уже мягче.

– Хочешь помочь? – повторила она, садясь и наклоняясь к нему.

Он сглотнул и кивнул, когда она подползла к краю постели, где он сидел.

– О чем ты думал? – прошептала она, обхватывая его за шею. – Что я упаду в твои объятия? Что я настолько охвачена горем, что снова пущу тебя в мою постель?

– Нет, – ответил Илья, подняв на нее взгляд. Он не касался ее. Его руки сжимали одеяла.

– Уверен? – спросила она, наклонившись, чтобы коснуться его губ своими. Она почувствовала, что его дыхание участилось, и сжала свои объятия. – Мне так не кажется.

– Эфира, – произнес он полным боли голосом. – Я просто хотел убедиться, что ты в порядке.

– С каких пор тебя это интересует? – спросила она. – С каких пор ты заботишься о моем благополучии? Я знаю другого Илью.

– Ты ничего обо мне не знаешь, – пробормотал он и отцепил ее руки от своей шеи.

Илья взял ее за запястья, мягко, но твердо удерживая их. Эфиру пронзила вспышка раздражения, и она наклонилась вперед, прижавшись к его губам как тогда, в гробнице, много месяцев назад, в жажде огня и желая снова сгореть.

В этот раз он ее не оттолкнул, но коснулся ладонью ее лица, а другой обхватил за талию, когда она снова к нему прижалась.

Но он не хотел подыгрывать ей. Он ответил на поцелуй, но был нежным и мягким, и Эфира почувствовала, что сейчас развалится на кусочки.

Она резко отстранилась.

– Что ты делаешь?

Он уставился на нее, а в золотистых глазах отражались остатки света.

– Что это по-твоему? – спросила она резким голосом, чтобы скрыть, насколько близка к тому, чтобы расплакаться. – Не это… не это мне нужно от тебя.

– Тогда скажи, что тебе нужно, – сказал он, и в его голосе нарастало раздражение. – Потому что я понятия не имею.

Она отстранилась, оставив между ними расстояние.

– Ты не можешь целовать меня вот так. Не можешь притворяться, что заботишься обо мне, и ожидать, что я в это поверю.

Он сглотнул и отвернулся.

– Это неправда, – твердо сказала она.

– Мне нужно идти. – Он встал.

– Подожди. – Эфира сжала руки в кулаки по бокам. Почувствовала, как онемелая пустота внутри нее поднимается, и поняла, что та поглотит ее, если она останется одна.

Он задержался и повернулся. Подождал.

– В Паллас Атосе, – начала она, – Беру сказала мне, что это ты подошел к ней и сказал, что хочешь помочь вытащить меня оттуда. Почему?

Он пожал плечами:

– Наверное, я был в долгу перед тобой. За Бехезду.