И на щите Давидовом начертано «Моссад»

Интерес политического руководства страны сразу же перешел в практическую плоскость: правительство Израиля создало комиссию по атомной энергии, которую возглавил Эрнст Давид Бергман, блестящий ученый-химик, родившийся в 1903 году в Германии и в 1930-х годах переселившийся в Палестину. В Израиле он основал исследовательскую службу вооруженных сил. Работая в области изучения проблем борьбы с раком, он одновременно возглавлял научный отдел министерства обороны и был рьяным сторонником получения страной ядерного оружия. Он фактически координировал всю работу, в том числе инициировал и дипломатические шаги, предпринимаемые в этом направлении. В 1955 году в ходе начатой президентом США Дуайтом Эйзенхауэром программы «Атом для мира» Израиль получил небольшой атомный реактор мощностью 5 мегаватт. Он был установлен в местечке Нагаль Сорек неподалеку от Тель-Авива и стал в определенной мере наглядным пособием для подготовки специалистов и базой развертывания исследований. Но прагматическая, «оружейная» ценность реактора была невелика. Этот объект регулярно инспектировался американцами, а сам по себе реактор был слишком мал, чтобы на нем можно было создать что-то, имеющее серьезное военное значение. Создание же собственного реактора, что называется, «с нуля» было государству не под силу — требовался высокий, в те годы еще далеко не достигнутый в стране технологический уровень, промышленный потенциал и сырье; требовались и очень большие исследования, учитывая, что все работы по данной теме во всех странах были тщательно засекречены и почти вся информация поступала Бергмановской команде в порядке «утечки мозгов». Но для ускорения доступа к энергии и оружию реально требовалось полагаться на усилия дипломатов и разведчиков, которые помогли бы стране обеспечить доступ к разработанным уже ядерным технологиям.

Начальник департамента министерства обороны Шимон Перес сосредоточил усилия на Франции, где в апреле 1955 года к власти пришло правительство социалиста Ги Молле.

Париж в то время занял жесткую линию в отношении Алжира, что в какой-то мере перекликалось с антинасеровской политикой Израиля; французские и израильские спецслужбы стали сотрудничать особенно тесно. По линии разведывательного сообщества французская контрразведка, Служба внешней документации и контрразведки, преемница Управления по охране территорий, возглавляемой другом и соратником генерала де Голля, Роже Вибо, которая еще в давние времена подерживала хорошие отношения с «Шаи», получала сведения, собранные в основном «Аманом», о помощи арабских стран Фронту национального освобождения Алжира, о перемещениях и замыслах лидеров ФНОА; эти сведения часто становились основой для удачных операций — так, по «наводке» из Тель-Авива кораблем французских ВМС было перехвачено судно под Суданским флагом, которое везло из Александрии подарок от Гамаль абдель Насера брату во исламе Ахмеду Бен Белле: семьдесят тонн оружия. Отношения Израиля с Францией в военном плане в тот период были настолько важны, что Бен-Гурион поручил их развитие министерству обороны. Харел пытался доказать, что все тайные связи с иностранными государствами должны быть сосредоточены в руках «Моссада», но премьер-министр оставил французское направление за «Аман», военной разведкой.

Для сближения имело значение и то, что в Израиле также было социалистическое правительство. Шимон Перес стал настойчиво просить разрешения у партнеров по Социнтер-ну, французов, на покупку реактора и действовал одновременно как дипломат, разведчик, военный деятель и торговец оружием. Голда Меир, которая к тому времени сменила Шаретта на посту министра иностранных дел, жаловалась, что Перес превращает министерство обороны в параллельный МИД. Надо сказать, что эти жалобы и протесты были вызваны не «протокольными» и бюрократическими трениями и не соперничеством в однопартийном кабинете, а имелись более серьезные основания: и сама Голда Меир, и «старая гвардия» правящей партии «МАПАЙ» не считали, в отличие от Бен-Гуриона или Даяна, необходимым получение ядерного оружия для Израиля; спор о том, что такое атомная бомба — оружие возмездия, оружие сдерживания, фактор стабильности или действительная угроза человеческому существованию, не завершенный до сих пор, тогда разворачивался очень горячо. Вот только не надо забывать отметить, что и Голда Меир, и Леви Эшкол со временем заметно изменили свою позицию по ядерному вопросу — точно так же как во всех странах «голуби» постепенно или сразу становились «ястребами», когда фактически и конкретно приходили на государственные посты, дающие возможность определять «ядерную» политику и судьбу ядерного оружия. За полвека произошел только один случай, когда страна, обладающая ядерным оружием, добровольно от него отказалась; очень надеюсь, что это хороший пример — провозвестие наличия не самого печального будущего у человечества вообще. К сожалению, в нем, в наличии настоящего будущего, сомнения велики, и они тем больше, чем больше сил и оружия накапливается у исламских стран. Но об этом позже.