И на Солнце бывает Весна (СИ)

- А ты серьезно? - рявкнул он и вскочил. Я вжался в стул, а отец закрыл голову руками, будто ждал, что его станут бить. Дядя Женя достал из планшета три папки, и я, конечно же, сразу узнал их. Я уже понял, что причина всего происходящего - моя дружба с Карлом Эрдманом. Ну что же, раз редактор Гейко ничего не понял об этом замечательном человеке и его теории, то хотя бы теперь объясню. И он, и я, в конце концов, честные люди, отпираться, скрывать что-то, недоговаривать я и не помышлял.

- Узнаешь? - спросил майор.

- Конечно.

- И не отрицаешь, что набрано тобой и на этой машинке? Или будешь доказывать, что в Воронеже есть еще одна печатная машинка, где точно также не пропечатываются эти две буквы? - чеканил он. Отец при этом тяжело вздыхал, словно хотел тем самым подсказать мне что-то, если не исправить, то хотя бы облегчить судьбу. Говорить ему либо запретили, или он не хотел сам.

- Нет, дядя Женя, я не буду ничего отрицать и тем более...

- Я тебе, сучий сын, вражина такая, не дядя Женя, - он подскочил ко мне, брызнул в лицо слюной. Никогда раньше, да и потом я не видел и не помню, чтобы на меня смотрели с такой ненавистью.

Он встал, провел руками по ремню, расправляя складки, и, подойдя к двери, крикнул:

- Сержанта Юдина ко мне, - через секунду в комнату вошел один из охранников, что встречал нас у двери, и отдал честь. - Садись. Ты ведь мастер строчить на этой, - майор указал согнутым пальцем на машинку с брезгливостью, так, будто и она была "вражиной", соучастником какого-то преступления. Одного я не мог понять, как работы Карла Леоновича попали в органы?

- Итак, значит ты, Звягинцев Николай Матвеевич, тысяча девятьсот двадцатого года рождения, - сержант уже принялся настукивать, я даже невольно залюбовался - бегал он тонкими пальцами легко, словно пианист. Майор Пряхин расхаживал по комнате - мимо меня и до окна, где, застыв, беззвучно рыдал отец. - Не отрицаешь своей причастности к подпольной прогерманской антисоветской организации?

- Что? - я невольно поднялся на полусогнутых коленях, но майор осадил меня, ударив ладонью по плечу. Я отдышался, и залепетал:

- Я могу, я должен всё объяснить. Это... какая-то ошибка! Уверен, что если вы выслушаете меня от начала и до конца.

- Выслушаем, обязательно выслушаем, - он снова закурил, комната пропиталась запахом крепких папирос.

- Молчи, - простонал отец и отвернулся.

- Тебе знакомо имя Карла Леоновича Эрдмана? - спросил майор, а его помощник, быстро отстукав по клавишам, бесстрастно ждал моего ответа.

- Да, - машинка в ответ стукнула дважды.

- А Фердинанда Эммануиловича Фишера?

- Нет, впервые слышу, - машинка спешила за мной.

- Ганса Васильевича, точнее, Ганса Вильгельмовича Шмидта?

- Да кто все эти люди? - выпалил я, когда прозвучала уже двадцатая незнакомая мне фамилия.

- Всё ясно, - протянул Пряхин. Он отодвинул штору, заглядывая в окно. - Значит, успели сговориться, что никто из вашей группы никого не знает. Ну, ничего.

- Да какой группы?

- Антисоветской! - рявкнул майор, обернувшись.

- Я знаком с Карлом Эрдманом. Наша встреча произошла весной прошлого года, - я кратко пересказал историю. Машинка продолжала стучать, майор вновь отошел к окну, курил и не перебивал. - Так мы завершили перепечатку его работ. А потом он стал пропадать, я никак не мог его застать. Вот и сегодня я пришел, и...

- Да, ты пришел, а подпольную шайку вашу раз, и накрыли! Каждого второго из этого дома на Чернышевского пришлось вытащить на допрос, чтобы раскрыть весь ваш заговор.

Я заерзал, понимая, отчего был так молчалив дом, вспомнил перепуганную до смерти тетю Надю. Страшная картина, которую я и вообразить не мог, складывалась по кирпичику в какой-то дьявольский навет. Я нервничал, не понимая, что говорить и как доказать свою невиновность, когда обвинения настолько фантастичны!

- К псевдотеориям, которые лишь внешне похожи на утопические формулировки, а на деле являются шифровками для Запада, мы еще вернемся, - Пряхин смотрел исподлобья. - А вот сейчас перейдем к вопросу номер два. О чем ты, Николай Звягинцев, умолчал.

Я прокручивал в голове свой рассказ, понимая, что многое я мог и упустить... Майор вновь подошел к двери, махнул рукой, и второй сержант... внес радиоприемник.

- Модель "9Н-19", - сказал ведущий всего этого адского действа со злорадством, будто в комнату внесли самую главную улику, само присутствие которой молчаливо обличает все мои, и не только мои, преступления. - Матвей, отличная аппаратура! - он обернулся к отцу, и, кажется, впервые за все это время посмотрел и обратился к нему. - Ты большой молодец! И, кстати, не в минус тебе, дорогой, то, что не ты помог сынишке его достать. А кто помог, - майор повернул шею, и так резко и круто, что напомнил филина. - Тот уже во всем сознался.