И на Солнце бывает Весна (СИ)

- Вот вечно ты ершишься!

- Нет, это ты вечно! Нормальный дом, сейчас сам увидишь.

- А Генин вон тот ведь был?

- Конечно, а ты уже забыть успел? Мой совсем близко. Если б дядя Гена был жив, мы бы теперь стали соседями.

Папа придирчиво обошел мою дачу, поднялся на второй этаж, постукивал по стенам, что-то бормотал. Хотя он проработал всю жизнь на "шинном", но дни отпуска проводил на подработках - в основном на разных стройках. Судя по тому, что, спустившись, он ничего не сказал, дача получила удовлетворительную оценку.

Я разложил продукты, поставив по центру столика бутылку коньяка, предчувствуя, что нас ждет теплый душевный вечер под звездным небом.

- Рыбачить-то поплывем? - спросил отец и взял в руки спиннинг - лишний раз проверить исправность.

Я закончил нарезать бутерброды и оценил натюрморт:

- Давай немного поедим, и в бой.

Сосед, что приходил ночью и встретился на берегу, шлепал мимо, и я ловким движением убрал под стол бутылку, улыбнувшись тому, как быстро учусь премудростям "коммунальной" дачной жизни. Тот, с ленцой взглянув на закуски, зевнул и, покачиваясь, пошел мимо, как-то недоверчиво поглядывая на отца.

Мы сидели на крыльце, расслабившись. Минуты текли неспешно.

- Матери позвони хоть, а то и объявляться перестал.

- Да. В лодке ей наберу, - я потянулся, и стал с ленцой убирать со стола.

- Что, плыть уже надо? - сказал отец, будто рыбалка ему, расслабленному, теперь была в тягость.

- Хочешь, я тебя посажу на тачку и отвезу в лодку? Я у соседа видел, отличная, просторная, - засмеялся я.

Мы неспешно погрузились, и отец занял место у кормы, закурил, собрал спиннинг. Пока мы не отплыли на глубину, он задумчиво смотрел на высотки левого берега, храм вдалеке, думал о чем-то. Мне хотелось разогнать негу и полусон, и я стал быстро грести.

- Давай не так шибко, я на "дорожку" хочу попробовать, - сказал отец, и сел ко мне спиной.

Ветра почти не было, небольшие пенистые волны бились о борта, и я плавно работал веслами, словно занимался на тренажере, смотрел на сутулую фигуру отца, седой затылок, жилистую руку и желтый от курения палец, замерший на старомодной ленинградской катушке.

Напротив сидел самый близкий мне человек, на которого я был так сильно похож и внешне, и душой.

Если и есть во мне что-то хорошее, то взял я это у него. Разве мы не конфликтовали? Еще как! До дыма и дрожи! И дело не в извечном споре "отцов и детей", о котором говорят и пишут все, кому не лень - от старика Тургенева до нынешних коуч-тренеров по семейной психологии и других аферистов. Конфликт - противоборство интересов и взглядов, это нормальное явление. Я знал семьи, и немало, где споров почти не возникало - только потому, что люди жили под одной крышей, наплевав друг на друга. Вернулся сынок в час ночи, побитый и пьяный - и никакой ругани, потом задержался непонятно где отец, или мать с кем-то говорит, странно улыбаясь, второй час по телефону, и ничего. Бесконфликтное общество возможно - города хиппи, например, по такому принципу и устроены. Я уважаю твою свободу, ты мою, никто не переходит за черту. Умрешь от передозировки - это твой выбор. Твоя смерть - проблема тебя одного. Разве это не идеология наплевательства?

Бойкий темно-зеленый окушок, зажав во рту тройник блесны, пролетел мимо моего носа, несколько капель слетели мне на лоб с его подвижного хвостика.

- Ну ты и подсекаешь, - засмеялся я. - Чуть в лицо мне рыбой не ударил.

- А ты не расслабляйся! - папа снял рыбешку и отпустил за борт.

- Зря. Еще таких с десяточек поймать, и знатная получилась бы уха.

- Жарко сейчас для супа.

- Вечером самое то!

Эх, папа! Я стал жить самостоятельно для того, чтобы сберечь наши отношения. Если бы я тогда сдался под твоим натиском, остался с вами послушным домашним мальчиком, то, поверь, от этого потеряли бы все. Не сразу, но ты смирился, стал помогать мне во всем и обижался, если я что-то делал, не посоветовавшись с тобой. Извини, уж таков я. Говорят, точная копия тебя самого. Обо всем этом мы ни разу не говорили, и никогда не будем, понимая всё без слов. Я знаю, ты помнишь обо мне каждую минуту. Любишь без слов - а иначе и нельзя, любовь не говорлива. Я, как сын, стараюсь быть достойным тебя, не стыдить нашу фамилию. Спасибо, что приехал и сейчас со мной.

Поверь: ты для меня - самая лучшая кампания.

- Опять окунь? - я смотрел, как согнулся кончик спиннинга. Я перестал грести, чтобы не создавать сопротивления. Видимо, попалось что-то хорошее, щука, а может даже, судак? Отец умело наматывал на блестящий диск катушки толстую леску. Мгновение - и он достал крупную ракушку.

- Ах, как жаль, триумф не получился. Ну что, а ее то мы уж не отпустим, зажарим, пап?

- Обязательно, в майонезно-коньячном соусе, по-французски, - ответил он.

- Это что-то новенькое.

- Нет, старый рецепт парижских студентов.

- А сапог, который ты сейчас следом поймаешь, как замаринуешь?

- В гуталине.