«И на Тихом океане…». К 100-летию завершения Гражданской войны в России

Получив аналогичные директивы, штаб корпуса и штаб Забайкальской дивизии, в состав которой входил Нерчинский полк, приступили к отбору и подготовке личного состава экспедиционного отряда.

После сложной и разнообразной специальной программы обучения и тренировки 1‐й и 3‐й батальоны были одеты в новое обмундирование, вооружены и приведены в боевую готовность. Бойцы считали, что их готовят к Первомайскому параду или к встрече с М.И. Калининым, который вот-вот должен был прибыть во Владивосток.

«Но при чём здесь столь частые и продолжительные марш-броски в полном снаряжении и на 20–30 километров, при чём здесь ежедневная гребля на кунгасах?» – недоумевали красноармейцы. «Война кончилась… Пора подумать о мирной жизни…» «Пролетарскому государству следует постоянно держать порох сухим», – отвечали политработники на подобные вопросы. Словом, о важном задании командования никто из рядовых бойцов и младших командиров даже не подозревал.

Очень сложным оказался вопрос о доставке экспедиционного отряда на охотское побережье, так как военные корабли Тихоокеанского флота были угнаны адмиралом Старком за границу. Пришлось из состава торгового Добровольного флота выделить два грузопассажирских парохода – «Ставрополь» и «Индигирку», которые решено срочно отремонтировать на Дальзаводе, превратив их в полувоенные суда, приспособленные к плаванию в арктических льдах. Для этого стальными листами укрепили форштевень и бортовые части судов, на палубах поставили по одному морскому орудию. Трюмы были переоборудованы в большие кубрики.

7 апреля Владивосток принял телеграмму из Читы: «Комфлоту Кожанову… Приказываю:

1. Комфлоту включить не позже 15 апреля в состав военфлота ДВ два судна Добрфлота – «Индигирка» и «Ставрополь», – взяв их от Добрфлота в порядке военноповинности с полным экипажем и оборудованием, на что постановление Дальревкома и согласие Центра имеется.

2. Распоряжением комфлота подготовить оба судна экспедиции к району Охотска – Гижиги, согласуя свою работу с комкором-17. При вооружении пароходов иметь в виду возвращение их впоследствии Добрфлоту, почему по возможности избегать всяких перестроек, могущих пойти потом в ущерб их постоянному назначению и вызвать излишние траты со стороны Добрфлота. Желательно хотя бы на один из кораблей поставить дальнобойное орудие Майдзура или 42‐линейное».

Первые дни плавания прошли благополучно, но на седьмые сутки навстречу стали попадаться льдины. А ещё через день льды шли уже сплошной массой, постепенно окружая пароходы со всех сторон. Наконец пароходы стали. Положение отряда ухудшалось ещё и тем, что нельзя было рассчитывать на чью бы то ни было помощь. Длился этот ледовый плен около месяца. Бойцы охотились на нерп, устраивали лыжные состязания. Наконец льды тронулись.

Когда до Охотска оставалось около 30 километров, на берег был высажен десант численностью в 700 человек. Вострецов принял решение захватить город на рассвете внезапной атакой. Для этого надо было дойти до Охотска как можно быстрее. Пришлось оставить на дороге шинели, мешки и ленты с патронами. С винтовкой и 15 патронами на человека отряд двинулся форсированным маршем, делая в среднем по 6–7 вёрст в час. К пяти утра, когда в городе все ещё спали, красноармейцы атаковали вражеский гарнизон.

Вострецов с группой бойцов и своим адъютантом Дёминым прорвался к штабу генерала Ракитина.

Вот как рассказывал он впоследствии об этом эпизоде: «В первой комнате дремал дежурный офицер. Дёмин обезоружил его. Я вбежал в другую комнату. Там ставни были закрыты. В темноте я сбил графин со стола. Унтер-офицер говорит мне:

– Налево есть ещё комната.

Вбегаю туда и вижу: стол, на столе горит лампа, на постели лежит человек.

«Попался, ваше превосходительство!» – думаю я и хватаю спящего за руку, чтобы связать его. Не тут-то было! Спящий проснулся, напряг мускулы, барахтается. Завязалась борьба. Я пробежал тридцать километров, ослабел и чувствую, как он начинает душить меня.

– Дёмин, – кричу я, – на помощь!

Дёмин тут как тут. Вдвоем мы связали противника.

– С добрым утром, генерал Ракитин! – говорю я. Но тот, кого мы назвали генералом, кричит:

– К чёрту! Какой я генерал! В погонах не разбираетесь. Я штабс-капитан Александров.

И действительно, генерал уехал на охоту, а на его постели мирно почивал штабс-капитан. Впрочем, генерала мы потом тоже захватили, да и весь город оказался в наших руках»[80].

Второй базой белых был Аян, куда 9 июня на пароходе «Индигирка» двинулся отряд Вострецова. В ста верстах от Аяна на берег сошёл десант в 468 штыков. Неся на себе продовольствие на пять дней, отряд медвежьими тропами пробирался по глубокому рыхлому снегу.