И начнётся игра (СИ)

По дороге, я схватила оставшийся сок в бутылке и кота и направилась в комнату. За окном уже темнеет, из-за открытого окна в комнате витал запах осени, чуть-чуть, и запах от машин. Пришлось закрыть окно, дабы не заболеть и не задохнуться, Москва-Москва. Кот никак не мог угомониться, скрёбся об дверь, видите ли, не нравится ему, ну и пожалуйста, пусть идёт к гостю. Я вытолкнула кота, слегка пнув его, задержав взгляд на парнях, спокойно играющих в приставку, как мальчишки. Вадим обратил на меня внимание, но я сразу же закрыла дверь и подпёрла её своим телом. Надо отвлечься и почитать, я как раз отложила на пасмурные деньки один романчик, давно хотела почитать. «Осень в сердце», атмосферная книжка, о любви, конечно.

Часы близились к ужину, а я погружалась в чтение, освежая свою голову от дурных мыслей. И всё же, эта осень запомнится мне надолго…

========== 7. “Whore” - the word wasn’t found. ==========

В библиотеке тихо. Каждый пришедший сюда занимается своим делом, упивается новой дурманящей книгой или же готовится к какому-либо предмету. Кто-то, как я, ходит и ставит на свои места книги, брошенные, где попало, — или я одна такая? Кто-то просто наслаждается этой читательской атмосферой, запахом старого дерева, пыли, осевшей на полки с многочисленными книгами. Меня всегда удивляло, почему здесь мало читателей. Эта библиотека не так велика, но книг тут очень много. Жаль, что они не используются должным образом: лежат и пылятся.

Я вспомнила, что так и не дочитала приобретённый в книжном магазине осенний романчик, который начала неделю назад. Тем вечером, с приходом мамы, я начала борьбу за свое право остаться в комнате и не ужинать с Орловским. Еле-еле упросила её принести ужин в мою комнату и еле отстояла свою позицию остаться нетронутой. Правда, с криками мамы о том, что я теряю «такого» парня, и что так и останусь сидеть у мамочки на шее. С трудом верится, что позже она не добилась бы своего, если я не легла бы спать очень рано. Я победила.

На утро парней уже не было. Как и всю следующую неделю. Они не появлялись, хотя больше заботит отсутствие Тимы.

Законные пары по математике преподавал старик, который до этого сбагрил нас на своего практиканта-неудачника.

Я приловчилась к наведению порядка среди книг с моим-то гипсом. Ну, пока я не уронила ни одной. «Наконец не косячишь», — похвалив себя, перелистывала сочинения стихов Лермонтова. Всё же я привыкаю к гипсу, боли почти не чувствую, ведь я не могу сгибать руку, она подвешена на косынке и согнута на девяносто градусов.

«Удачно» же я упала на локоть: мы с матерью ходили в тот самый травмпункт, к той самой докторше. Совпадение, наверное.

Врач очень удивилась, что я снова пришла, объявила, что у меня перелом локтевого сустава со смещением, и реабилитация может занять до двух месяцев. Кроме тихо ноющей боли, меня устраивал тот факт, что мать теперь заботится обо мне еще больше. Чуть ли с ложечки не кормит. Мама по природе боец, не только за себя. Мою руку она обещала вылечить как можно быстрее, послушала рекомендации врача по поводу разных гимнастик и упражнений. Жутко даже.

Гробовую тишину в помещении резко нарушила мелодия телефона, как оказалось, моего. Я вылетела в коридор, ловя на себе недовольные взгляды библиотекарши и остальных зубрил, поспешила ответить, но мелодия прекратилась. Уж так долго я копалась в сумке.

Пропущенный от матери. Нужно перезвонить, а то несдобровать. Постоянно теперь названивает, чтобы узнать, как я.

— Алло, мам, я в порядке.

— Господи, милая, как хорошо, что ты ответила…

— Ма-ам, ты что, плачешь? — я слегка вздрогнула, услышав мамины всхлипы.

— Тимоша… я сама не разобралась, он пьяный и в больнице, позвонил мне и сказал ещё…

— Что сказал, успокойся, мамочка, говори, пожалуйста, — я почувствовала наступающий ком в горле, я не могла спокойно слушать всхлипывания мамы. Еще одна моя черта.

— Он сказал, что скоро станет папой, я не… не понимаю, он был такой пьяный, — она произносила слова отдельно, пытаясь собраться с духом. — А вдруг он принимает наркотики и бредит? А я не могу его забрать, не могу помочь ему.

Она еле сдерживала себя и сейчас не смогла. Её рыдания больно отзывались на мне. Стало так тошно из-за того, что в эту секунду я не могу её обнять и успокоить. Ноги стали подкашиваться. В коридоре было пусто, я села на ближайшую скамейку.

Что с стряслось с Тимой — так и непонятно, он пропал на неделю, мы думали, он у Вадима. Чёртов Вадим. Мысли о их взаимосвязи не давали покоя. Почему они так резко сдружились?

— Тише, мам, скажи, в какой он больнице, я заберу его. Всё нормально. Я понимаю, что ты хочешь помочь, но тебе нужно успокоиться. Попей водички, приведи себя в порядок и продолжай работать, ты же у меня такая ответственная, а с этим оболтусом я разберусь.

Мама назвала адрес, и я заверила её, что всё будет хорошо. Эдакий «Аркадий Паровозов», спешащий на помощь. Я сразу же отправилась туда, по дороге пытаясь набрать Тиму, но он не отвечал. Три остановки позади, и я уже вбегаю в здание городской больницы и подбегаю к стойке регистрации.