И начнётся игра (СИ)

Такое чувство, что в груди появилась огромная дыра, поглощающая изнутри. Пробоина в самом сердце, больно давящая, сжимающая орган души. Как же больно. Какой к чёрту осколок? Какого чёрта мне не плевать? Я не понимала, в голове просто вакханалия.

Да ещё и приступ страха. Такого не было с тех пор, как потеряла новый телефончик. Всё пыталась найти его, зная, что непостижимая кара ждёт меня дома, если не найду его. Но сейчас всё намного хуже. Тут боишься не за себя, а за человека, очень важного для тебя. Это чувство, будто потеряешь самое важное. Самое родное. Нет. Я так не могу.

Времени на переодевание нет. Я не знаю, спятил ли этот парень и что у него на уме. Быть может, он наглотался чего, и звонит теперь кому не лень. Но этот избалованный болван запал мне в душу. Ну жизнь, конечно, я за него не отдам. Быстрее в ад за оду копеечку продам.

Здорово он меня напугал, потому что я летела как чумовая во двор, в машину к какому-то незнакомому типу. Но, а что делать, раз я у него единственная, почему не наведаться. » — Только о себе любимой думаешь, Миронова, », — должен же меня хоть кто-то любить. Вот и приятно, когда об этом говорят.

Водитель еще удумал дверь мне открыть. К чёрту толерантность. Как будто времени у нас вагон. Я с дури открываю дверь и лезу на заднее сиденье, прикрикивая, кажется уже зрелого мужчину, тащить свою задницу к рулю и везти меня к этому засранцу.

Атмосфера просто чудесная: запыхавшаяся кобыла со злобной рожей в пижаме с зайкой и шортах и охреневший мужик, должно быть, многое повидавший в своей жизни. Благо, ветровку чёрную прихватила. Хоть что-то радует.

Поездка до его обиталища заняла как будто целую вечность, но прошло от силы пятнадцать минут. Мы подъехали к каким-то воротам, там был охранный пост. После того, как нас пропустили, водитель припарковался. Благо, мне не пришлось ждать этого дядю, и он повёл меня к моему «возлюбленному».

Входная дверь была открыта, внутри было темно. Я вошла в большую прихожую и начала звать Вадима. Я ринулась туда, откуда исходил свет. Картина маслом: гостиная, будто после нашествия хулиганов с битами, мелкие предметы комнаты валялись везде, где только можно, свет исходил только из упавшего на пол торшера, а стеклянный шкафчик стоявший напротив спинки дивана был с разбитым стеклом.

Красивый был только вид, за которым можно было наблюдать из-за стеклянной стены напротив. Как больно наблюдать за испорченной обстановкой интерьера, мне, как любителю-дизайнеру-перфекционисту было горько смотреть на это.

» — Любимый постарался, кто же ещё, »— подумала я, закатив глаза. Я начала искать его глазами и обнаружила за диваном с бутылкой голубого ликера.

— Ты ненормальный, не говори только, что ты от скуки всё это сделал. Не говори, что просто собутыльника себе искал, поэтому мне позвонил, не то я тебя задушу, — я говорила со всей своей раздраженностью, ведь он был причиной всего этого переполоха.

— Прекрасный принц счастлив видеть свою принцессу, — его голос еле слышно — охрипший, слабый. Я подошла к нему. Вид у него был потрепанный, а кулаки все раскровавленные.

— Вадим, что случилось? Нужно обработать твои раны, — раздражение сменилось на волнение, он словно птичка, разбившаяся об окно: такой же помятый.

— Принцесса, до нашей свадьбы заживёт. Только вот пить больно, шея ноет… — я совсем забыла об осколке, котором он говорил. Орловский сидел, облокотившись на спинку кожаного дивана, по шее стекала красная жидкость. Я сильно перепугалась и побежала за аптечкой. Даже не знаю, как оказалась на кухне и нашла её, будто уже была здесь.

Примчавшись, я аккуратно села сверху парня, отчего он слегка вздохнул. Шея была задета осколком, не сильно вошедшим в кожу на шее, повезло, иначе первой помощью не обошлось бы.

— Дурак, тебя только это волнует?! Как бы выпить? Я бы тебя прямо здесь прикончила, ты вообще знаешь, сколько сейчас времени?! — сказала я, подавляя свои желания. Конечно, я злилась. Что было бы, если бы я не приехала? Рана небольшая, но мало ли что он мог натворить и усугубить положение. Я… Я могла потерять его…

— Не бурчи, мелкая, — он начал улыбаться, я даже залюбовалась его детской, такой беззаботной улыбкой, из-за чего неосторожно задела осколок. Парень сразу же перестал улыбаться, и начал шипеть: — Ай, ай, больно! Ты специально, да? Вот станет мне лучше, я тебя накажу.

— Как маленький, ей-богу, — я тоже невольно улыбнулась, обрабатывая парню рану. Пришлось подуть на неё, чтобы ему было легче. — Терпи, почти всё.

— Тц… Твои шортики помогают отвлечься. Интересно, кофточка такая же?

— Отстань, неблагодарный, — сказала я, делая вид, что поглощена его кулаками.

Я закончила обрабатывать его раны, спасибо мамуле за такой опыт, она у меня врач. Когда я опомнилась, что сижу на Вадиме, то пришла в шок и начала подниматься.

— Подожди…

Вадим потянул меня на себя и крепко обнял, тем самым обездвижил меня. Он делал это со всей осторожностью, но ему повезло, что локоть в таком положении не болит. Я слегка удивилась такому манёвру, но на душе было как никогда тепло.