И не оглядываться (СИ)

«И это говорит человек, приславший мне свечи в виде членов?»

Ответ последовал незамедлительно, словно Снейп придал ускорение сове какими-то чарами… или с силой швырнул в окно.

«Ты — озабоченный идиот! Это просто свечи! Обычной свечной формы!»

«С яйцами-то? Ну-ну!»

«Сам ты с яйцами! Это просто утолщение у основания для устойчивости!»

«В форме яиц!»

Ответа не последовало. То ли Снейп выдохся, то ли сова сдохла, не вынеся тягот — так или иначе, последнее слово осталось за Джеймсом, а Снейп больше к этому вопросу не возвращался. Было приятно думать, что в самые интимные моменты он теперь вспоминает Джеймса, ведь кем надо быть, чтобы не открывать такую книгу?

Рождественский разговор произвёл на Ремуса неизгладимое впечатление. Это было понятно сразу, но когда Лунатик пришёл следующим вечером «поговорить», да ещё с бутылкой вина…

— А что если он прав? — начал он без долгих предисловий.

Джеймс сразу понял, о ком речь, но решил уточнить:

— Кто?

— Гамп этот. А что если от моих действий зависит отношение к оборотням вообще?

Лунатик едва ли впервые назвал свою принадлежность прямо, без намёков, и Джеймс понял, что так гораздо проще. Всё-таки, каким бы бесчувственным чурбаном его не называли, он боялся задеть чувства друга, и очень часто тоже прибегал к иносказаниям, говоря о «пушистой проблеме», будто это меняло суть дела.

— Может, и зависит… ты вот, например, тоже всех оборотней по Фенриру судил, а кто-то будет тебя вспоминать и думать, что всё не так ужасно.

— Но ты ведь понимаешь, что такие, как мы, опасны?

— Только в полнолуние.

— Но Фенрир…

— Луни, послушай, Неназываемый не был оборотнем, однако его до сих пор боятся, хотя при этом никому в голову не придёт шарахаться друг от друга, потому что вокруг такие же маги, как и он…

— А что ты скажешь про носителей его меток?

— Заметь, мы с ними провели Рождество, и даже развлеклись.

— Угу… и остались живы. Но может, дело просто в вас с Сириусом? Вы ведь и со мной общались, даже когда узнали, чего от меня можно ожидать.

— Вот и я о чём! Знакомство с оборотнями избавит общество от страха.

— Ты рассуждаешь, как Сириус.

— Так же весомо?

— Так же безответственно. Но ты же понимаешь, что для меня означает это предложение?

— Что ты станешь звездой? — предположил Джеймс.

— Когда ты, наконец, повзрослеешь!

— Ну да. Мало нам в компании погрязшего в проблемах Сириуса. Я стараюсь жить легко…

— Как ты можешь?! Ты же отец!

— И что? Мы с Гарри друзья… я даже не возражаю, что он по каминной сети шастает, куда вздумается. А для воспитания у него есть Снейп. Он его по книгам воспитывает. По науке.

Ремус тяжело вздохнул, и по его взгляду было невозможно понять, то ли он осуждает Джеймса за такое пренебрежение отцовскими обязанностями, то ли ему неприятен выбор Снейпа на роль воспитателя, то ли он просто обдумывает предложение Гампа. Оказалось, всё-таки последнее.

— Знаешь, Джей, а я, пожалуй, пойду к этому Гампу. Если он победит на выборах, появится шанс всё изменить, да и с работой тогда будет проще. Как думаешь?

— Конечно, иди!

А сам Джеймс напряжённо думал, о чём говорить на следующей встрече с Дамблдором. Вне всяких сомнений, это те сведения, ради которых всё и затевалось, вот только… Джеймс не мог понять, почему его так терзает это шпионство: Дамблдор же желал только добра и мира. И он точно гораздо мудрее и его самого, и Ремуса, и Сириуса, и Снейпа… и наверняка сумеет увидеть то, что скрыто от их глаз. Вот только почему-то легче не становилось. Особенно после таких разговоров!

Сириус тоже пришёл поговорить, и показался Джеймсу гораздо серьёзнее Ремуса. Особенно, когда веско сказал:

— И что ты думаешь по этому поводу? Мне кажется, что эта гениальная задумка…

— Бродяга, хоть ты не начинай! Мы что с тобой — на сраном приёме?

— Почему сразу «сраном»? — фыркнул Сириус, но градус пафоса немного снизил. — Я просто хотел сказать…

— Да понял я, понял! Со Снейпом же ты можешь говорить по-человечески, а чем я хуже?

Сириус с удивлением уставился на Джеймса:

— Разве?

— Ну да! Со мной ты беседуешь, а с ним болтаешь!

— Не замечал… — Сириус задумчиво почесал шею и весело фыркнул: — А ты никак ревнуешь?

— Что за чушь?! — возмутился Джеймс. — Ещё скажи — Снейпа.

— Заметь, не я это сказал.

Продолжать обмусоливать эту тему желания не было, и Джеймс попытался перевести разговор на что-то безобидное, вроде того, как обучить голубей носить почту, но сбить взявшего след Бродягу было непросто.

— А что ты ему подарил? Мне показалось, он смутился…

— Точно смутился, но только тогда, когда Гамп вручил мне свой подарок. Ты ничего не хочешь мне рассказать, Сириус?

— Мне кажется, что такого любителя магии, как Северус, всё-таки немного напугало определение «сексуальная». Он же привык считать её бесполой… к тому же он трепетный, я это уже говорил…

Джеймсу показалось, что Сириус заранее обдумывал свой ответ — уж очень гладко он прозвучал, но развить тему не получилось: Бродяга начал рассуждать о скором дне рождения Снейпа, сокрушаясь, что не знает, что подарить.

— Пф! А ты подари такую же пижаму, как у меня.