И небеса разверзлись

Сил для соревнования в вежливости с гвельфом у меня не было, и я последовал его совету. А через час я сидел на берегу островка, опустив ноги в воду, и меня тёрли мочалкой заботливые женские руки, смывая накопившуюся грязь и пот. Время от времени я проваливался в блаженную дремоту, и мне казалось, что меня моет Викана, а я сижу в бассейне её покоев и наслаждаюсь этими мгновениями. Неожиданно сердце защемила печаль, и из глаз потекли слёзы, настолько мне стало горестно в этот момент. Я снова почувствовал себя абсолютно одиноким в этом мире, словно маленький ребёнок, потерявший родную мать. Сопротивляться этому чувству у меня не было сил, и я не мог унять текущие слёзы. Всё моё существо заполнило предчувствие какой-то страшной беды, нависшей над нами. Я никак не мог понять, что происходит, эта беда не угрожала смертью мне или моим близким, но сам воздух, казалось, пропитывал смертельный ужас и страх неминуемой гибели. Я почему-то знал, что эта беда сгущается именно вокруг меня и я являюсь первопричиной этого ужаса. Не знаю, заметила ли Делия моё состояние, но она не произнесла ни одного звука, просто её руки стали ещё нежнее касаться моего измученного тела.

Была бы моя воля, я всю оставшуюся жизнь просидел на этом берегу, но жизнь диктует свои законы. Как бы мне ни хотелось всё бросить и забиться в какой-нибудь тёмный угол, долг вытащит меня за шкирку и заставит снова изображать Великого Ингара, которому и море по колено, и боги не указ. Завтра мне снова предстоит решать, кому жить, а кому умереть, и опять по рукам потечёт чужая кровь, а возможно, и моя собственная.

Пока я занимался духовным самоедством, Делия отмыла моё тело от грязи и вытерла полотенцем и отвела меня в шалаш, где я заснул на мягком ковре из листьев. Сквозь сон я услышал тихий женский шёпот:

— Элиндар, ты не представляешь, какой же Ингар, в сущности, ещё мальчик. Он немного старше Виканы, а тащит на себе такой груз, который не под силу и древнему старцу. Его душа ещё не очерствела от потоков крови, и она страдает за каждую отнятую им жизнь. Ингар пропускает чужие страдания через себя, не понимая, что губит свою душу. Я не представляю, как он со всем этим справляется, не повредившись разумом и не превратившись в кровавого монстра.

— Делия, ну вот опять ты за своё. Ингар почти бог, и он выдержит любые испытания. Ты же знаешь, что каждое слияние твоей души с душою, которая страдает, отнимает у тебя несколько лет жизни. Твой дар губителен для тебя, и я не хочу похоронить свою любимую жену во цвете лет, ты нужна нашей дочери и мне!

— Любимый, я не могу по-другому. Ингар спас нас от смерти, и я обязана ему помочь, пусть даже проживу на сто лет меньше, чем мне отпущено. Вот ты говоришь, что он бог и сам справится со всеми бедами. Может быть, ты и прав, но я чувствую, как он одинок и как больно его душе. У меня странное раздвоенное ощущение, когда я сливаюсь с ним. В Ингаре сочетается чудовищная магическая мощь и одновременно странная детская беззащитность. Он готов сражаться в одиночку со всем светом и в то же время плачет, как ребёнок, вспоминая свою жену.

— Делия, мне уже почти двести лет, и я тоже готов плакать, как ребёнок, вспоминая о тебе. Умоляю, не убивай себя, растрачивая последние душевные силы, помогая другим, оставь и для нас с дочкой немного.

Сон окончательно поглотил меня, и тихий разговор постепенно растаял в шуме дождя, начавшегося за стенами шалаша.

Глава 33 Меня снова пробуют на прочность

Гвельфы утром будить меня не стали, а дождались, когда я проснусь самостоятельно. Погода была довольно тёплая, но сырость, проникавшая во все щели, разбудила меня. Я выглянул из шалаша и осмотрелся. Дождь, начавшийся ночью, уже закончился, но над болотом ещё стоял довольно плотный туман. В лагере происходила обычная бытовая суета: женщины наводили порядок около шалашей, вытряхивая какие-то коврики. Дети стайкой бегали возле навеса, служившего, по-видимому, столовой, и дожидались, пока их накормят. Мою одежду ещё не принесли, и поэтому я обернул вокруг пояса кусок ткани, служившей мне простынёй, и выбрался наружу. Для начала я решил разыскать Элиндара, к которому у меня были вопросы, главным из которых являлся «Когда мне дадут пожрать?». Далеко ходить не пришлось, потому что гвельф разговаривал с двумя воинами позади шалаша, в котором я ночевал.

— Доброе утро, — поздоровался я с гвельфами. — Прошу меня извинить за столь непотребный вид, но мою одежду ещё не принесли. Элиндар, что нового произошло за прошедшую ночь?

— Сиятельный, я только что выслушал доклад дозорных, которые недавно обнаружили недалеко от болота трёх чёрных монахов. Они говорят, что разведчики чинсу ушли в сторону Орлиного перевала, других следов они не обнаружили. Правда, у меня есть подозрение, что чёрные монахи ещё сюда заявятся, а они намного опаснее имперских «Зелёных призраков». Если мы столкнёмся с отрядом хотя бы из двадцати воинов, то это станет большой угрозой для нашего лагеря.