И нет тебя дороже

– Не сказала. Трудно было, но ничего не сказала. Чем больше думала, тем лучше понимала, что нельзя этой… ей такой подарок делать. Нас с ним куда большее связывало, чем их. У них – одно воображение распаленное, а у нас ты, и годы вместе прожитые. Это тебе не две-три встречи в кабинете на диванчике…

– А если бы он сам ушел?

– Вот тогда не держала бы. Только не ушел же. Тоже понимал, что есть черта, которую лучше не переступать.

– И ты никогда, никогда ему об этом не напоминала? – все допытывалась Лиза.

– Зачем? Дело прошлое. Почти каждая женщина с такими вещами сталкивается. У кого терпения и понимания нет, тот ломает все, уходит. Только ведь второй раз труднее все начинать. Да и будет ли он, этот второй раз, еще вопрос. Кому нужна женщина с детьми, когда вокруг молоденьких и незамужних переизбыток?

– Где вы там ходите? – крикнул с крыльца отец.

Лиза вздрогнула от неожиданности.

– В самом деле, – спохватилась мама. – Загулялись мы что-то. Темно уже, давай скорее домой, ужинать пора.

Так вот, почему мама сделал тот аборт, после которого уже не могла иметь детей, дошло вдруг до Лизы, когда она после ужина стелила постель, продолжая размышлять над приоткрывшимися вдруг семейными тайнами. Кто бы мог подумать, что ее отец, такой спокойный, сдержанный, со стороны примерный семьянин, был способен на такие подвиги!

Сквозь утренний, хлипкий сон Лиза слышала, как гремел во дворе садовый инвентарь – похоже, что уже пришли копать саженцы рабочие. Конец ноября. Отец еще вчера готовился к приезду каких-то клиентов, оптом покупающих посадочный материал. Лиза приоткрыла один глаз и взглянула на часы. Половина восьмого – пора вставать. Для нее тоже есть работа, мама попросила надеть на саженцы бирки. Зевая, оделась, привела себя в порядок и выглянула в окно. Воскресное утро радовало солнышком. И ветер утих. Похоже, сегодня будет хорошая погода. Во дворе уже кипела работа – раскладывали деревца, выставляли образцы яблок, груш, айвы. Выпив чаю, Лиза тоже подключилась со своими бирками. Тут, главное, не напутать, иначе шуму не оберешься. Однажды она на яблоню нацепила бирку вишни – названия похожи были, «Радость» тут и «Радость» там, вот и перепутала. Возмущенный покупатель вернулся через пару дней. Сам он ничего в саженцах не смыслил, но его жена при посадке углядела – не тот саженец, умела, видимо, отличать вишню от яблони. Досталось тогда Лизе на орехи.

Покупатели подъехали к девяти. Когда с ними разобрались, Лизу отправили в подвал сортировать и заворачивать в бумагу яблоки – для лучшей сохранности. Что-то пойдет на продажу, что-то сами съедят. Лиза любит кисло-сладкие. Бумажный ранет, например. Старый сорт. Ранет Симиренко тоже ничего. Но «бумажный» все-таки вкуснее. И на вид он приятнее. Лиза подняла яблоко – вон, какое красивое, прямо светится.

Хорошо дома. Спокойно.

А что, если бросить бы все, город, учебу, да и вернуться сюда насовсем?

Ну закончит она университет, что это ей даст? Уж точно, что не денег. Деньги приносят вот эти овощи-фрукты, теплица, огород. Здесь она нужна. Работы много. Отец еще и саженцами решил заниматься. Друг-агроном посоветовал, сказал, прибыльное дело. Но вначале, как и в любом деле, приходится вкладывать и вкалывать, прежде, чем начнешь что-то получать. Есть и риск, что не получишь того, на что надеешься. Но отец все же рискнул, арендовал земли на берегу речушки, заложил небольшой питомник. Теперь все они ждали, когда саженцы подрастут, чтобы можно было продавать их в больших количествах. Тогда все затраты сразу окупятся, твердил отец. Конечно, это нелегкий труд, но это – свое, и видишь, что не зря работаешь. Родители действительно напрягаются, а она? Нет, она тоже должна быть здесь, должна им помогать.

Вечером, когда сидели на кухне, ужинали, Лиза вдруг вспомнила слова Елизаветы Николаевны.

– Пап, а ты не боишься все потерять? Не боишься, что снова волна накатит, да и смоет все твои труды?

– Какая волна? – не понял отец.

– Ну, что-нибудь вроде новой революции.

– Накатит – увернемся, – пошутил отец.

– Я серьезно спрашиваю.

– Если бы, да кабы, так во рту б росли грибы, – пожал плечами. – Чего попусту философствовать? Мне такие мысли и в голову не приходят. Не до того. Накатит или не накатит, а работать все равно нужно. Работа, кстати, – лучшее лекарство от глупых мыслей.

– Ага, – кивнула Лиза и набрала в грудь побольше воздуха. – Вот и я так думаю. И решила не возвращаться на факультет.

– С чего это вдруг? – нахмурился отец. – И чем думаешь заниматься?

– Вам буду помогать. Маме же нельзя делать никакой тяжелой работы. Я там сижу за столом день-деньской, можно сказать, бездельничаю, а она здесь последнее здоровье в саду и огороде оставляет. И потом, мне больше нравится в саду работать, чем детей учить…

– И думать позабудь! – сердито взглянула на нее мама.

– Да нельзя тебе все это таскать, копать, – попыталась убедить ее Лиза. – У тебя вены, радикулит.

– И ты хочешь тоже самое заполучить?

– Похоже, город уже так надоел, что здесь готова землю копать, – усмехнулся отец.

– Я сказала: нет! – сурово отрезала мама.