И нет тебя дороже

Что будет с ней, когда она вернется? Все будут показывать на нее пальцем, и шептать за спиной — это она, та самая… На дальнейшей учебе можно поставить крест, это однозначно. Устроиться на работу? Кем? Куда? Разве что уборщицей ее возьмут. Где бы она не была, что бы она не делала, куда бы она не устроилась, всюду за ней будет тянуться шлейф сплетен и любопытных взглядов. На факультете, во дворе дома, на улице. Не позавидуешь сейчас матери. Все эти ее важные клиентки при встречах, наверное, выражают ей сочувствие, а за глаза — что говорят за глаза? Все знакомые оповещены о случившемся. У знакомых есть свои знакомые. Весь универ знает, что с ней произошло, все студенты и преподы. И Петухова знает, и ее Борик, и Лёня знает, и соседи… И Штырь. В последнее время в родном городе она находилась на краю ада. Ей казалось, хуже не бывает. Но оказалось, бывает…

Она не сбежала из ресторана. Бежать ей было некуда. Ну, скажет она сейчас Ларри, что хочет в туалет, выберется на улицу, обратиться она в полицию. Несколько дней ее будут держать в каком-нибудь свинарнике для беженцев. А потом? Потом ее отправят домой. Все эти дни она постоянно строила планы — как сбежать, как поскорее оказаться на воле. И вот, дверь открыта. Никто ее не держит, Ларри дела до нее нет, он даже не станет ее догонять. Но она не может подняться с этого стула и уйти. После этой статьи, в которой ее выставили проституткой, любительницей приключений — иначе как она могла оказаться в каком-то итальянском борделе? — домой дороги нет. Сабанинская статья лишила ее возможности вернуться. Вероника не ангел, она это знает. В ее не такой уж длинной жизни всякое бывало. По глупости бывало. Бывало оттого, что она не могла противостоять насилию, которого так много вокруг, но которое почему-то большинством просто не замечается. Но никто и ни что не унижало ее до такой степени как эта статья.

В ресторане она много пила. А потому плохо помнила, как снова оказалась в номере.

Весь следующий день тоже прошел как в тумане. Ее тошнило. Очень болела голова. Что неудивительно после всего, что она выпила накануне. Ларри исчез утром еще до того, как она проснулась, и вернулся лишь после полудня. Высоко поднял брови, застав ее в постели. Сейчас, сейчас, пробормотала она, поднимаясь. Он хотел куда-то пойти? Она будет готова через пять минут. Или через десять…

Нужен словарь. Она попытается рассказать Ларри все, как есть. Поговорить не получается, но они смогут объясняться с помощью записок, если у них будет словарь. Если Ларри не последний подонок, он должен помочь. Риск, но что ей еще остается? Она не могла вернуться домой. Вернуться к Кучерявому она тоже не могла. Во время обеда в ресторане она почти ничего не ела. Ларри сочувственно улыбнулся и указал на голову — болит? Она страдальчески улыбнулась — болит. Если бы он согласился ей помочь… если бы правильно ее понял.

После ресторана Ларри повел ее в интернет клуб. Посадил за компьютер и велел писать по-русски все, что она хочет ему сказать. Да, говоря правду, Вероника сильно рисковала. Он мог вернуть ее хозяевам, мог сдать в полицию. Но она решила рассказать ему все, как есть. И, пока Ларри сидел за соседним компьютером и просматривал почту, она печатала свою историю. Когда она закончила, он подошел, сел рядом и кликнул на клавишу. Ее текст был тут же переведен на английский. И Ларри внимательно его прочел. Откинувшись на спинку стула, некоторое время молча смотрел на Веронику. Потом перевел взгляд на экран и стал читать снова. Потом написал несколько слов и перевел их на русский. Он пообещал подумать, как ей помочь.

В эту ночь он к ней не приставал. Хотя она знала, что Ларри не спит. Она тоже заснула лишь под утро. Наутро после завтрака — шведский стол внизу в гостинице — они снова отправились в интернет клуб. Усевшись за стол, Ларри быстро заклацал по клавишам компьютера.

Разумеется, он не отправит ее обратно в ночной клуб, куда привел его итальянский коллега. Пусть она будет спокойна на этот счет. Это главное. Но и с собой в Америку он взять ее не может, поскольку визы в Америку у нее нет. По той визе, которая у нее есть, она может путешествовать только по Европе, да и то уже совсем недолго, срок визы истекает через месяц. Но даже если бы у нее и была виза, он все равно бы не взял ее с собой в Соединенные Штаты, поскольку женат. У него семья, дети. Она должна понять. Разумеется, она понимала. Он складывал с себя всякую ответственность за то, что оставлял ее здесь одну в Риме. Тупик. Тупик. Она не может уехать домой, но и здесь ей рассчитывать не на что. Как ни странно, в ее возрасте трудно найти хорошую работу. Нелегальное положение та же ловушка — угрозой выдворения из страны или силой ее все равно заставят заниматься проституцией. Не в том притоне, так в другом. Этих заведений здесь хватает. Она недолго пробыла в Италии, но достаточно, чтобы понять, что самая древняя профессия здесь в большом спросе.