И никого не стало…

Чуть не вырвало прокурора, насилу сдержался. Валентина Максимовна на подгибающихся ногах подошла к нему, схватила за рукав и исторгла мученический вздох. А в гостиную уже ломились остальные. Вбежала Екатерина Семеновна, взвизгнула, проделав «олимпийский прыжок в сторону». Вошла Ольга Дмитриевна, белая, как снег в лесу, внимательно взглянула на мертвеца, перекрестилась, пробормотав «Спаси его, Господи, и меня помилуй». Вломился адвокат, помятый, с потухшим взором, потрясенно уставился на покойника, промямлил:

– Тут кто-то, кажется, уверял, что трупов не будет…

Всунулся Пискунов, заморгал, узрев почившего «коллегу по цеху».

Наметившуюся истерику прервал прозревший полковник. До похмельной головы стало доходить.

– Какого хрена!!! – взвыл Эдуард Владимирович, выпрыгнул из кресла и уставился на труп широко распахнутыми глазами.

– Это не вы его? – вкрадчиво спросил Волостной.

– Вы спятили? – гаркнул полковник и стал отчаянно моргать. Потом метнулся к холодильнику, выхватил бутылку шампанского, в которой на дне еще что-то плескалось, и присосался к горлышку.

– Точно, – прозрел адвокат, бросаясь в том же направлении.

– Вот уроды, – покачал головой Волостной и сел на корточки перед покойником. Проверять пульс он не стал. Потрогал дубеющую кожу, осмотрел синяки, оценил ориентацию тела в пространстве, затем поднялся, принялся осматривать раковину, распахнутый навесной шкаф, валяющиеся на тумбе предметы. Сел на корточки и взялся за исследование ножки стоящего поблизости кресла. После этого поднял голову и уставился немигающим взглядом на взволнованного полковника, тут же и остальные уставились. Тот задергался под этими взглядами, опустил пустую бутылку.

– Ну, и чего мы так таращимся, словно я тут вчера на люстре висел?

– Поправьте, Эдуард Владимирович, если я в чем-то ошибаюсь, – вкрадчиво сказал Волостной. – Вы остались вчера один, выпили еще, упали в кресло, а проснулись несколько минут назад – от боевого вопля Валентины Максимовны.

– Ну, – насупился полковник. – Так и было. А что вам, собственно, не нравится?

– А не нравится мне то, что господина Аврамского убили, а вас – нет.

Полковник закашлялся, побагровел.

– Ладно, не набухайте, – отмахнулся Волостной. – Не думаю, что вы могли прикончить беднягу депутата, а потом как ни в чем не бывало завалиться дальше.

– Ну, спасибо, отец родной, – буркнул полковник, невольно приосаниваясь.

– И Валентина Максимовна не могла его убить несколько минут назад – прежде чем подняла крик, – усмехнулся следователь. – А вот ночью – могла.

– Вы спятили! – завизжала судья. – Вы что себе позволяете, выскочка!

– Что это было, Игорь Константинович? – спотыкаясь, пробормотал адвокат. – Вы полагаете, насильственная смерть? У этого человека вроде были проблемы с сердцем…

– С сердцем у него действительно были проблемы, – согласился Волостной. – Во всяком случае, в этом он себя убедил. Но негоже говорить об этом вам – выдающемуся специалисту по уголовным делам. Посмотрите внимательно на тело.

– Простите, голова не варит… – Генрих Павлович принялся растирать лоб. – Разумеется, наверное, вы правы…

– Хотите, расскажу, что здесь произошло? – спросил следователь.

– Да! – нестройно гаркнула толпа.

– Судя по трупному окоченению, наш народный избранник скончался несколько часов назад. Он проснулся – то ли от жажды, то ли от проблем со здоровьем. Поплелся в гостиную, где храпел наш дражайший Эдуард Владимирович. Свет, я уверен, не выключался… хм, для Эдуарда Владимировича это не было помехой. Возможно, у Аврамского пошаливало сердце – он обшаривал буфеты, – Волостной кивнул на шкафы, – нашел коробку с медикаментами, – кивнул на рваную картонную коробку и разбросанные стандарты с таблетками. – Рылся, отыскал валокордин, проглотил, потом открыл воду, чтобы умыть лицо – или запить таблетку, не утруждая себя поисками питьевой воды. В этот момент к нему сзади подкрались и толкнули в затылок. Он ударился лбом об кран – царапина на лбу, сгусток крови на кране… хлопнулся навзничь, потеряв сознание. А может, не потерял, но был ошеломлен, испытывал болевой шок. Злоумышленник решил не пачкать руки, придвинул кресло, поставил ножку на горло, давил, пока не переломился позвоночник и бедняга не задохнулся…

– Какая дикость! – вскричала Валентина Максимовна.

– Если Эдуард Владимирович нам не врет и он действительно не имеет отношения к случившемуся – а я верю, что это так, зачем полковнику убивать кого-то из нас? – то ему крупно повезло. Он тоже мог пасть жертвой преступника. Но чем-то спугнул. Возможно, всхрапнул слишком громко, что-то сказал во сне, начал приподниматься…

– Вот черт! – Физиономия полковника заблестела от пота, хотя в помещении становилось прохладно – камин давно прогорел.

– Подождите… – начал включаться в процесс прокурор. – Толкнули на кран… Это с какой же надо силой?