И никого не стало…

– Уберите его, немедленно! – вопили женщины, зажимая носы. Дважды упрашивать не пришлось: не сговариваясь, адвокат и Волостной схватили за ноги это обгоревшее недоразумение, доволокли до порога, распахнули дверь, со страхом посмотрели друг на друга. Выходить наружу никто не рискнул, тело вытолкали на крыльцо ногами, захлопнули дверь.

– А если он еще живой? – тряслась крупной дрожью Ольга Дмитриевна.

– Не вы ли собирались его прикончить с особым цинизмом, Ольга Дмитриевна? – спотыкаясь, бормотал прокурор. – Вот, считайте, исполнилась ваша мечта. Собаке – собачья смерть. Да помер он, не сомневайтесь.

– Послушайте, а что это было? – пролепетала Ольга Дмитриевна, прижимая к груди красивые пальцы.

– Мне кажется, я чувствовал запах газа… – раздвинул перекошенные челюсти адвокат. – Но как-то не придал значения, не до газа как-то было…

– Какой еще г-газ? – У Валентины Максимовны зуб на зуб не попадал.

– Обычный, бытовой… – Волостной облизал пересохшие губы, и на чело его улеглась печать просветления. – Все на самом деле очень просто, господа. Газовый баллончик для компактной плиты стоял на кухне и был в свободном доступе – так же, как уксус, так же, как кухонные ножи… Кто-то запустил этот газ в решетку вентиляции, находящуюся в гостиной. Туалет от гостиной отделяет двойная стена, и если вытяжка не работает, то газ пойдет в туалет. Он не обладает таким характерным запахом, немного есть, но не сильно. Разумеется, это было сделано еще до того, как полковник выдвинул замечательную идею прогуляться до подсобных строений.

– А зачем? – пролепетала Ольга Дмитриевна.

– А на всякий случай, – усмехнулся Волостной. – Не получится – ладно, а вдруг выгорит? Засада на курильщика, понимаете? Полковник курит везде, и в туалете в том числе. Это так приятно – покурить, сидя на унитазе…

– И что все это значит? – продолжала тупить Ольга Дмитриевна.

– А то, что Эдуард Владимирович никого не убивал, – закрыв глаза, пробормотал Чичерин. – Этим занимался кто-то другой – тот, кто по-прежнему находится среди нас.

– Так какого же он нас выгнал на мороз? – застыла Валентина Максимовна.

– Не хотел, чтобы его убили, – усмехнулся Волостной. – Пусть он заморозит всех, в том числе убийцу, но сам останется жив. Как-то так. У Эдуарда Владимировича шарики за ролики заехали, мозги набекрень встали.

– А неплохая, между прочим, идея, – скорчил странную гримасу Чичерин. – Вы полагаете, чтобы ее переварить и впитать, обязательно нужно, чтобы мозги встали набекрень? А спросите у Ивана Петровича, что бы он предпочел? Или у Екатерины Семеновны, царствие ей небесное…

– Это вы о чем? – испугалась Валентина Максимовна, спрятавшись у прокурора за спиной.

– А пошли вы все… – убитым голосом сказал Чичерин и, ссутулившись, побрел в гостиную.

– Кстати, господа, – сказал Волостной, – есть отличный способ выжить. Все впятером сидим в гостиной, никуда не выходим. И даже в сортир под конвоем из двух человек. Ночью двое спят, трое дежурят. Без малого сутки мы уже продержались, осталось сорок восемь часов, и сюда с триумфом добираются оперативные службы, если тот злодей в телевизоре не соврал.

Когда остальные ушли, волоча ноги, словно древние старцы, Игорь Константинович повернулся к Никите и Ксюше, которые не двигались с места, и неохотно проговорил:

– Вы спасли нас от этого засранца, спасибо. Нет, ребята, ей-богу, не знаю, как другие, а я признателен. Подождите… – Он наморщил лоб, старательно проталкивая в мозг элементарную по простоте мысль. – Минуточку… А как вы здесь оказались? Я ведь запер вас, нет?

– Нам кто-то открыл, – пожал плечами Никита.

– В каком это смысле? – вытаращился на него Волостной.

– Ключом, – признался Никита. – Провернули ключ и убежали, а мы уж драться собирались…

– Имеется второй ключ?

– Раньше был, – кивнул Никита. – Все запасные ключи от помещений висели на специальной дощечке у входа в гостиную. Но после того, что вчера случилось… они все куда-то пропали.

– Что за бред? – потер виски следователь. Он начинал притормаживать с некоторых пор, здравый смысл отказывался воспринимать события. – А ну наверх! – вскричал он, хмуря брови.

Через пару минут он стоял наверху у открытой комнаты и, как баран на новые ворота, таращился на целехонький замок. Заглянул внутрь, походил из угла в угол, подозрительно обозрел «семейную пару», принявшую предельно невинный вид, пробормотал:

– Ну, точно бред… – и, яростно растирая виски, поволокся по коридору.

Никита ввалился в комнату около десяти часов вечера, заперся, вставил в дверную ручку ножку от стула, скользнул к кровати и поцеловал лежащую под одеялом девушку.

– Ты одетая? – разочарованно протянул он.

– Издеваешься? – вспыхнула она. – Такая стужа, да еще и убивают всех подряд…

– А, ну ладно! – Он сполз с кровати и отбросил половик.

– Если хочешь достать пистолет, – прошептала Ксюша, – то твой «ярыгин» уже у меня под подушкой. Вся обойма в стволе и готова взорваться. Кстати, я знаю, что такое предохранитель. И телефон у меня под подушкой вместе с пистолетом…