И новая волна омоет мир

Стас с Воиновым подхватили Васютку под руки, Илья взялся за ноги. Да, удивительно, но это именно Васютка. И вот надо же так влипнуть: в первый день приезда встретить того, кто был им нужен, только встретить приличным по силе ударом радиатора – если судьба и есть, то усмехнулась сегодня она хищно-зловеще. Стасу, впрочем, сейчас было не до философских размышлений – человека бы привести в чувство. Как это сказал Илья? Воскресение? Почему вдруг воскресение?

Ну а дальше будут разбираться по ситуации, этого Илью неплохо бы как следует прощупать, да и Янку тоже. С Васюткой поговорить, разузнать, что тут к чему… Много дел впереди, конечно.

С трудом – веса-то в Васютке немало – они дотащили его до грузового лифта, поднялись на второй этаж. Потом пришлось тянуть ещё по длинному полутёмному коридору, а сгрузили на пол несчастного товарища только в большом цехе, который по хлопку Ильи в ладоши осветился мягким, приятно-жёлтым светом.

– «Жёлтый цех» – это потому что тут всё под лампами инфракрасного излучения, лазеры питают, – пояснил Илья. – Воденников открыл, что велерия под таким излучением приобретает особые целительные свойства. Вот они тут и экспериментировали в том числе с оздоровлением.

– Кто это – они? – быстро подхватил оговорку Ильи Воинов.

– Сотрудники Института первой волны, те, кто работал до нас. Воденников из их числа. Потом практически все уехали. А это добро, имею в виду, водный завод, так и остался, разрушается тут потихоньку – никто сейчас велерию у нас не изучает.

Пока Илья колдовал с особой, целительной велерией, Стас осматривался. «Жёлтый цех» и удивлял, и одновременно – слегка пугал, что ли? Его охватило непонятное, необъяснимое чувство, накрыло ощущение кружащей голову фантасмагоричности… Начать с того, что труб в избытке – обыкновенные промышленные трубы, серые от старости и ржавчины, переплетались в лабиринте перпендикулярных зигзагов. Тянулись в разные стороны и белесые, пластиковые трубы – неужели всё для подвода в цех велерии? Или, может, тут ещё с какими-то жидкостями учёные химичили?

У стен ютились и огромные резервуары, безразмерные чаны – всё под жёлтым светом свисающих отовсюду ламповых лап. Виднелись местами и совсем странные водяные конструкции, причудливой механикой напоминавшие те детские площадки, которые в Москве были особенно популярные в последние годы. Кривые акведуки и рукава с искусственными запрудами, косолапые мельницы и переносные кузова, сотни кранов и краников, ситечек, колбочек, бутылочек – всё это хозяйство уходило вглубь довольно обширного цеха. Вот уж точно – сюрреализм водного царства, заброшенного и постепенно разрушающегося.

Илья между тем, влив в рот Васютке велерии, тщательно растирал ею же грудь в прорехе надорванной рубахи. Пациент оживать не спешил, и Стас, подойдя к телу, присел на корточки рядом с Ильёй.

– Как он?

Илья пожал плечами, резко встал. Бутылочка с остатками жидкости звякнула под его ногами о каменный пол и покатилась, расплёскивая тягуче-серебристое содержимое.

– Кажется, бесполезно. Зря везли. Хотя Воденников говорил, что они оживляли людей именно велерией из «жёлтого цеха».

– Погоди, что значит оживляли?

– Ну, то и значит. Васко, на самом деле, умер ещё там, на грунтовке.

– То есть… как умер? А на хера мы сюда его везли?

– Я ж объясняю: жёлтая велерия может оживлять материю…

– Материю? Человек – это материя?

– В каком-то смысле, да. Я бы сказал – всего лишь материя.

Стас тоже встал и оглянулся на Воинова.

– Слыхал, да?

Воинов, однако, смотрел на Стаса каким-то странным, непонимающим взглядом. Подняв внезапно дрогнувшую руку, он кивнул, предлагая тому обернуться. И, почуяв за спиной шорох, Стас вновь глянул на Васютку.

Тот, приподнявшись на локте, недовольно отфыркивался, потирая второй рукой живот. Наконец, оглядев внимательно и Воинова, и Илью, и Стаса, он внятно произнёс:

– Ага, значит, получилось у меня вас собрать. А где Янка?

* * *

Она смотрела на расплывающуюся под ногами серебристо-синюю столешницу озера: велерия чудно подкрашивала воду, придавая ей оттенок, который в природе не сыскать. Добавляло красок и солнце – под его лучами большое неподвижное серебристое пятно искрилось, посверкивало и играло радужными переливами. Местами к тому же парило: озеро, взбулькивая, выпускало наружу небольшие гейзерки – не горячие, это Янка точно знала, но обильные. Воденников когда-то объяснял, что таким образом велерия испаряется при взаимодействии с водой – некие химические реакции высвобождали саму суть жидкого металла. Вот только, что это за суть? Не просто пар, а её душа, – в лёгком поэтическом порыве раскатывался бархатным тенорком Воденников и улыбался, растягивая губы в улыбке всегда всё будто знающего чеширского кота.

Но что в душе твоей, велерия? Спрашивала Янка то ли себя, то ли кого-то, кто отвечать на смешные человеческие вопросы точно не собирался – не по чину.

– Слышала?

От неожиданности она вздрогнула, но тут же признала голос – всего лишь Илья.

– Васко-то ожил, работает наш «жёлтый цех», не зря экспериментировали.

Янка в ответ только пожала плечами.