И.о. Бабы-яги

— Попробуй, попробуй, — кивнула я, сообразив, что сарказма дурень не уловил и вполне способен докричаться до курсирующего где-то трехголового дракона. Грех на душу брать не хотелось, и я, загнав подальше соблазнительную перспективу больше никогда не услышать нахальное: «Гостя принимай!», продолжила: — Главное, место выбери попросторнее.

— А это зачем?

— А чтобы удирать было куда.

— Змею?

— Тебе, обалдуй.

— Я удирать не буду! Со мной твердая рука, острый глаз и храбрость безмерная! А еще… Еще… — Он полез в затылок, явно силясь что-то вспомнить. Пятерня в нужном месте, как всегда, подхлестнула мыслительный процесс, и дурак радостно выдал: — А еще великий Лопатрур, Погибель бессмертных!

— Кто?! — настал мой черед таращиться.

— Лопата моя верная, тобой даденая. Я ее вечной славой покрыл, когда Кощея одолел. И еще покрою. И буду покрывать, пока тверда моя плоть… Эй? Бабка? Ты чего ржешь как лошадь?

— Да нет, нет… — сквозь хохот выдавила из себя я. — Это я восторгаюсь. Ты продолжай, ик, продолжай. Кого ты там еще покрыл?

— Ты поостерегись, бабка, — покачал головой дурак. — Кощей вот один в один так же икал. А потом взял да помер.

Историю с лопатой я в исполнении Васьки уже слыхала, и потому в истерике сползла по калиточному столбу в траву.

— Бабка! — всерьез забеспокоился Иван. — Ты помирать-то погоди! Я ж тебе еще грамотку не отдал. А обещал! Негоже богатырю слово свое ломать!

— Как… Какую грамотку, — проблеяла я, пытаясь успокоиться.

— Дык это… Как его… Брат по оружию, вот! — хлопнул себя по лбу дурак.

— А… Брат… — Я не глядя сунула писульку в карман. — С братом мы потом разберемся.

— Ты, бабка, не откладывай, — посоветовал Иван. — Богатырю подсобить — святое дело. А то старость, она такая, р-раз, и забыл чего. А коли ты все забывать будешь, как нам, богатырям, покрывать…

Из-за избушки донесся какой-то грохот. Я оглянулась, но высокая трава и яблони мешали рассмотреть, что там еще случилось.

— Да уж не забуду, касатик, — перебила я, выталкивая незваного гостя за калитку. — Не забуду. И подсоблю… И покрою… Матом…

Последнее я говорила, уже захлопнув калитку и поспешно шаркая к избушке. К счастью, ничего страшного не случилось. Просто, пользуясь тем, что дурак меня отвлек, Ядвига попыталась попасть в избу, а той эта идея не понравилась. В результате старуха, сидя в большом жестяном корыте, прокатилась до самого сада, проложив в траве широкую просеку.

Убедившись, что никто из чешуйных богатырей это безобразие не видел, я сплюнула и пошла вправлять мозги вяло шевелившейся бабке.

— Что, гены покоя не дают? На семейный спорт потянуло? — поинтересовалась я, дождавшись, пока она утвердится в сравнительно вертикальном положении. — Как успехи? Покаталась, повалялась?

— Язвишь? — скривилась Ядвига.

— Ну что ты, — отзеркалила ее гримасу я. — Совершенно искренне беспокоюсь. А то мало ли какая еще наследственность предков в тебе дремлет. Вон в нашем мире вообще говорили, что люди от обезьян произошли. А ну как на дерево полезешь? А возраст уже преклонный, косточки хрупкие.

— Что это? Неужели забота о бабушке? — ухмыльнулась старуха. — Не ожидала.

— И правильно делала. Это забота обо мне любимой. Мы еще обучение не закончили. А про пышные похороны одной любопытной бабки вообще речи не шло.

— А ты больше времени учебе уделяй, — огрызнулась Ядвига. — А то я при всем желании слова сдержать не смогу — помру от старости, прежде чем ты хоть чему-то научишься.

— Тогда не теряй времени даром. — Я кивнула на стол под яблоней.

Бабка, покряхтывая и держась за поясницу, поплелась туда.

Остаток дня я металась между столом под яблоней и огородом. Урожай созрел и плавно перебрался в мой безразмерный погреб, богатыри снова вскопали грядки, и надо было срочно засаживать освободившуюся площадь, пока гусе-лебединое удобрение еще действовало. Вот только Ильи у меня больше не было, и я вдруг выяснила, что посадка огорода — тот еще квест.

О совместимости растений я имела весьма смутное понятие. Зато где-то на задворках памяти бултыхалась неизвестно когда подцепленная информация, что одно и то же растение на одном и том же месте два раза подряд не выращивают. Тупо полюбовавшись на кучу семян, большинство из которых даже опознать не могла, я махнула на агротехнику рукой: «И так сойдет!»

В результате огород был разделен на несколько неравных частей. Самую большую я отвела под картошку: чешуйные витязи лопали ее крайне охотно. А остальное приказала засадить квадратно-гнездовым способом: все, что хотя бы отдаленно напоминало тыквенные семечки, — направо, мелочь, которую и рассмотреть-то можно было только через лупу, — налево. А все, что осталось, — рядками по краям.

Ядвига неудовольствия по поводу моих постоянных отлучек не выказывала, но поглядывала насмешливо. Впрочем, я сомневалась, что она смыслит в огородном деле больше меня, а потому относилась к этим взглядам философски.